Ларчик для Алмаза

Психолог и сотрудник Федеральной Службы сохранения популяции древесных барсов пришли к нему незадолго до вручения аттестата о среднем образовании – выданного из жалости и пестревшего натянутыми тройками. Расспросили о планах на будущее, выяснили, что у него нет ни целей, ни определенных желаний, и предложили два варианта на выбор. Он мог получить государственную субсидию на строительство отдельной заимки, а мог остаться в городе, устроившись на работу. Алмаз осторожно сообщил человеку и рыси, что у него нет никакой профессии. И он не уверен, что сможет работать на каком-нибудь заводе или на стройке – там слишком много других оборотней и людей.

– Ваш преподаватель по народным ремеслам дал вам превосходную характеристику. Мы можем предложить вам место в научно-фольклорном Центре, созданном для сохранения национальной культуры барсов.

Звучало красиво, а на самом деле Центру требовался простой ремесленник, который будет изготавливать сувениры для ЗАГСов и туристов. Платили немного, зато предоставляли жилье в коттеджном поселке, питание в столовой, прикрепляли к спецполиклинике и обеспечивали любыми лекарствами по назначению врача.

Алмаз хорошо подумал и выбрал город. Он не любил толпу, старался не заходить в торговые центры, кинотеатры, лишний раз не гулял по шумным улицам. Но и не испытывал неприязни ни к людям, ни к рысям, ни к другим барсам – спокойно общался один на один, мог посидеть в небольшой компании. Его тревожила мысль, что однажды природа возьмет свое, и ему придется искать более-менее подходящего альфу. Алмаз избегал прикосновений, с недоумением смотрел на рысей, которые постоянно тянулись друг к другу, бодались лбами, терлись носами и мурлыкали, не стесняясь посторонних. Он представлял себе знакомых барсов – на его потоке учились пятеро альф – и сомневался, что захочет кого-то потрогать без серьезного повода. И барс не подталкивал его искать подходящее дупло, чтобы подманивать призывным воем альфу – ограничивался беготней по лесопарку и окрестностям поселка.

Четыре года, прожитые в одиночестве, стали лучшим временем в его жизни. Он довольно быстро нашел себе дело по душе – изготавливал вежи, приманки для благоволения Линуша, обещающие приплод в семье. Плетеные талисманы ему не удавались – выходили кривыми и косыми, с некрасиво торчащими нитями. А первая же вежа получилась аккуратной, руки сами налепили кисточки на треугольных ушках фигурок, и куратор улыбнулся: «Ой, какие милые рыси! Надо будет для знакомых оставить».

Воодушевленный Алмаз начал разыскивать литературу, наткнулся на серию этнографических статей, переслушал кучу аудиофайлов и однажды осмелился прочитать над вежей наговор. Потом еще один, потом сразу два – на изгнание семейных раздоров и легкий окот. Его перестали устраивать казенные материалы. Брал их как основу, занимался дополнительной обработкой – спасибо записям этнографов – вязал кисти для входных проемов, плел пояса для фигурок, варил рыбий клей.

Появились первые заказы. Двое рысей попросили вежу на третьего ребенка, полярный лис – на мир да любовь в семье. Заместитель директора Фонда влез без очереди, умоляя срочно сделать вежу на приплод и легкий окот – для сына-омеги. Алмаз выполнял пожелания и почти забросил работу для ЗАГСов. Ему говорили: «Сувенир любой ремесленник склеить может. А твои вежи работают. Грех растрачивать силу на казенные подарки».

Шло время, Алмаз выслушивал добрые слова от незнакомых рысей, полярных лисов, и даже однажды получил письмо с юга, от пары пещерных медведей, которым кто-то прислал северный подарок. Благодарностям он верил и не верил. Может быть, в его вежах действительно теплилась искорка магии. Все-таки, сын шамана. У ближайшей родни, снежных барсов, обитавших в Ирбисском округе, ведуны-омеги иногда занимали видное положение в обществе – это у древесных барсов ничего подобного не бывало.

Он жил, не строя планов на будущее. Пил подавители, не чувствуя ни малейшей склонности обустраивать дупло, чтобы зазвать туда альфу, и обзавестись потомством. Нарезал оленью кожу для веж, мастерил наряды конусам-обитателям, читал наговоры и носил плетеный оберег, не забывая по утрам просить Линуша о заступничестве.

Смерть отца-омеги его расстроила, но не до рыданий и многодневной скорби. Алмаз узнал об этом от сотрудника службы социальной защиты, общительного рыся-омеги Макара, получил на руки свидетельство о смерти – отца к тому времени уже похоронили – и тонкую прозрачную папку с документами. Два сертификата, подтверждающие право собственности на дом с хозпостройками и арендное владение большим земельным участком с правом выкупа. Банковское свидетельство о погашении займа, документы на машину – старенький пикап. Компенсация за трех оленей, которых забрали в государственное стадо.