Ларчик для Алмаза

Появление отца-альфы и незнакомого барса возле калитки в коттеджном поселке заставило его замереть – накрыло волной плохих предчувствий, куда более сильных, чем при вступлении в наследство. Пропустил ли тогда Линуш его молитву мимо ушей или решил, что Алмаз слишком хорошо устроился, и надо послать ему испытание – не узнаешь. Отец, не размениваясь на поздравление и приветствие, сообщил:

– Собирайся, я тебе мужа нашел.

Позже Алмаз не раз думал – а как бы сложилось, если бы он не пошел? Можно было захлопнуть дверь, позвонить Макару, его мужу, вызвать или попросить кого-нибудь вызвать полицию, а потом уехать подальше – в тот же Ирбисск. Там бы отец с Пепельником до него не дотянулись. Наверное.

Можно было что-то предпринять, но он ничего не сделал. После пристального взгляда отца, проникшего в душу и перетряхнувшего все тайные помыслы, Алмаз оцепенел. Сил хватало только на то, чтобы выполнять приказы. Он собрал рюкзак, уложил в него все документы. Доехал до ЗАГСа и заключил официальный брак с Пепельником. Древесным барсам не чинили препятствий в поспешной регистрации. Поощряли, зная, что их в ЗАГС калачом не заманишь.

Оттуда, будучи уже женатыми, они с Пепельником отправились к нотариусу и в банк – под присмотром отца. Алмаз оформил доверенность на имя мужа, позволяя ему беспрепятственно распоряжаться своими средствами. Написал заявление об увольнении, оставил в отделе кадров Фонда, и уехал на заимку отца-омеги.

– У тебя дом, у него олени. Нормально заживете, – сказал отец.

Пепельник действительно пригнал на заимку приданое – небольшое стадо оленей. И привез три мешка муки. Голодная смерть им не грозила. Лес не оскудел, дарил изобилие ягод и мелкой дичи, до ягельника по-прежнему было рукой подать. Трудно было возвращаться к старому образу жизни – в городе Алмаз разбаловался – но постепенно привык, и даже радовался, слыша шепот лесных духов. Пепельник начал за ним ухаживать: красовался, с разбегу взбираясь на деревья, качался на ветках, осматривал дупла и призывно мурлыкал. Дарс-омега сначала делал вид, что не замечает альфу, вселившегося на участок, потом согласился посмотреть на большое уютное дупло, оценил выбор и начал таскать туда хвойные ветки для подстилки.

Алмаз забеременел во вторую течку – на заимке не было подавителей, цикл быстро восстановился. Родил как все древесные барсы, в отдельной постройке, без помощи врачей. Назвал сына-омегу Здравомиром, прося Линуша послать ему благополучие и здоровье, но, видимо, недостаточно хорошо молился – они жили на заимке уже второй год, под неусыпным надзором Пепельника.

Странностей, которые он не мог себе объяснить, набралось достаточно. Пепельник им не интересовался – сразу после того, как Алмаз родил, начал пить подавители. У самого Алмаза течек не было, вероятно от бесконечного страха, недоедания и истрепанных нервов. Это радовало – он не хотел делить с мужем ни дупло, ни ложе, хотя в их случках не было ничего особо неприятного. Даже кое-какое удовольствие мелькало. Наверное, как у всех.

Казалось бы – прогони раздражающего омегу и котенка прочь, как делают все альфы. Но Пепельник почему-то упрямо удерживал их на заимке. Отлучался, когда приезжал отец. Как будто сдавали друг другу вахту. Почему? Боялись, что, добравшись до города, Алмаз отзовет банковскую доверенность? Но там, на счету, было совсем немного денег. Давно бы все сняли и отпустили его на свободу. Дом? Алмаз несколько раз говорил, что готов оформить дарственную. Говорил Пепельнику, говорил отцу. Слушали, слышали, но отмахивались.

Больше у него ничего не было. Старый пикап отца проржавел и развалился, земельный участок принадлежал государству. В договоре аренды на девяносто девять лет были какие-то тонкости и сложности, но Алмаз в них вникнуть не успел – нотариус обещал ему провести детальную консультацию после вступления в наследство.

«Что с меня можно взять? – в тысячный раз думал он, укачивая хнычущего сына. – Зачем я нужен именно здесь?»