Ларин Петр и фабрика волшебства

Дверь соседней комнаты открылась, и появилась вторая Изольда. Ларин посмотрел на одну, затем на другую, и на его лице не возникло даже тени удивления.

— Какой хороший мальчик! — сказала вторая, обходя Ларина и рассматривая его.

— Можно подумать, вы меня никогда не видели.

— Видела, — призналась вторая Изольда, — только рассмотреть как следует не успела.

— Так вы мне скажете, куда отправили Земфиру Парамонову?

— Земфиру? — сказала Изольда номер один, та, которая преподавала иностранные языки. — Хорошая девочка, талант необыкновенный. Но она слишком много знала и, сама того не желая, хотела нам навредить.

— И за это вы её уничтожили?

— А ты всё ещё веришь, что мир справедлив, мальчик? — хихикнула Изольда номер два.

— Верю, — сказал Ларин.

— Какая глупость! Аскольда, тебе нравится, как он рассуждает?

— Забавно.

— Приятно познакомиться, Аскольда Германовна. А у нас в школе говорят, что вы, Изольда Германовна, снегом питаетесь и у вас полный холодильник льда.

— Тебя Илья Данилович научил забираться в чужие дома?

— Нет, это я сам, — признался Ларин.

— Так чего же ты хочешь, мальчик? — с каким-то акцентом спросила Аскольда.

— Я хочу вернуть Земфиру и Илью Даниловича. Мне надо, чтобы они были с нами.

— Похвальное желание. Только, к сожалению, невыполнимое.

Ларин смотрел на камин, в котором лежали дрова и который, наверное, с того самого момента, как поселилась Изольда, никогда не зажигался.

— И холодно вам не бывает?

— Мы не мёрзнем, — рассмеялась Аскольда и подмигнула своей сестре.

Ларин сосредоточенно смотрел на сосновое полено. В голове у него стояла картина: стол, две чашки.

«А почему они меня чаем не угощают?» — удивился он.

— Я, наверное, расскажу о ваших проделках.

— Мальчик, ты можешь рассказать, но тебе уже никто не поможет.

— Это ещё раз подтверждает, что Людмила Афанасьевна Шмель с вами заодно.

Изольда Германовна удалилась на кухню. На столе появились три чашки и ваза с зефиром.

— Давай, Ларин, всё спокойно обсудим, расставим точки над «i». Ты должен убраться из этой школы. Я понимаю, Людмила Афанасьевна возлагает на тебя какие-то надежды, но им не суждено сбыться.

Ларин кивнул. Аскольда принялась разливать чай. Ларин взял свою чашку.

— Чай у вас какой-то холодный. Вы что, его никогда не греете?

— Нет, — призналась Изольда Германовна, — мы даже в него лёд бросаем. Хочешь попробовать чай со льдом?

— Не откажусь.

Ларин умело подыгрывал, ни тени фальши не было в его голосе. Каждое движение было выверено, будто он сто раз репетировал роль и знал её назубок. Но игра стоила свеч.

Аскольда принесла лёд, щипцами бросила в чашку Ларина прозрачный кубик, такой же положила себе и сестре.

— Если бы ты был другим, Ларин, ты был бы нам неинтересен. Но ты слишком умён и талантлив.

— А может, вам это кажется? Значит, вы меня боитесь?

— Может быть, — уклончиво ответила Изольда Германовна, делая глоток.

Ларин тоже сделал глоток. И Аскольда поднесла чашку к губам.

Со стороны их разговор мог бы показаться даже милым. Сидят две учительницы и беседуют с учеником, учат его уму-разуму, наставляют на путь истинный.

Ларин сделал ещё глоток:

— Странный какой-то у вас чай.

— Невкусный, что ли?

— Вкусный, только странный.

Лицо Аскольды побледнело, она даже нижнюю губу прикусила.

— Вы и Спартака Кимовича на свою сторону переманили?

— Никто его не переманивал, — Изольда махнула рукой, — просто есть люди, которые всегда на стороне тех, кто сильнее. К ним относится и преподаватель физкультуры.

— А что будет со школой?

Изольда Германовна мечтательно закатила глаза:

— К сожалению, тебе, Ларин, узнать это не дано.

Ларин хмыкнул, на какой-то момент забыв, что должен притворяться до конца. Он поднял руку, посмотрел на неё.

— Что это со мной происходит? — прошептал он.

— Ничего особенного, — услышал он сразу два голоса. — Ты, Ларин, сейчас отправишься к тем, кто тебе так дорог.

Изольда сунула пальцы в рот и дважды громко свистнула. Мальчик уронил голову на грудь и закрыл глаза.

С грохотом отворился люк подпола, и оттуда начали выбираться скользкие серые эрдманы с выпученными глазами. Примерно так Ларин представлял себе картину своего проникновения в потусторонний мир через ледяные ворота.

Изольда приблизилась к мальчику со зловещей улыбкой:

— Ты хотел разрушить то, что мы с таким трудом строим? — она поводила холодной ладонью перед его лицом. Взгляд мальчика был стеклянным.

— Он думал, что умнее всех и сможет нас провести. Какие они наивные, эти юные волшебники!

Из подпола потянуло холодом, и, если бы не жир, которым Ларин предварительно натёрся, сейчас бы он дрожал, как собачий хвост. Эрдманы стояли, ожидая приказаний.

Изольда Германовна обратилась к ним на булькающем каменном языке, словно и у неё во рту перекатывались камешки и стучали друг о друга. На лицах эрдма-нов появились злорадные оскалы. Рты растянулись до ушей, на толстых губах выступила вязкая слюна. Они схватили мальчика за руки и за ноги и потащили в мрачное подполье.

«Главное — ничем себя не выдать, не дрогнуть, не закричать! Скорее всего Илья Данилович тоже попал в эти сети. И его так же волокли в ледяную нору!