Ларин Петр и волшебное зеркало

В глубине души он надеялся, что ответ как-нибудь сам собой появится на пергаменте, но ничего подобного не произошло. Тогда Пётр зачем-то приложил свой большой палец к грязному отпечатку на свитке. Палец совпал с отпечатком тютелька в тютельку, но это ничуть не помогло Петру. Мало ли у кого такие же пальцы, как у него! И без того видно, что писал мальчишка, для которого такое занятие в диковинку — вон как карябал, бедняга! Семь потов, наверное, сошло, пока написал, а всё туда же — «дураков у нас и без тебя сколько хочешь»…

Пётр бросил мятый пергамент на стол, прямо поверх Дисциплинарного Уложения, и принялся торопливо натягивать штаны. Рубашка, как назло, перекрутилась на спине жгутом, и Петру пришлось повозиться, прежде чем воротник оказался сверху, а подол внизу, там, где ему положено находиться. Он очень спешил, потому что в голову ему пришла одна мысль: а вдруг автору письма известно что-то важное? Вдруг этот грамотей хочет передать ему весточку от мамы?

Застегнув рубашку и кое-как затолкав её под ремень, Пётр остановился и тяжело вздохнул. Он совсем позабыл о Большом Ключе, а между тем забывать о нём не следовало. Изолятор по-прежнему был надёжно заперт, и открыть дверь без ключа не смог бы даже сам директор Преображенский. «Замуровали, — с отчаянием подумал Пётр. — Посадили в тюрьму, как настоящего преступника, и даже подкоп не сделаешь — Большой Ключ не обманешь, сквозь его защиту и муравей не проползет… «Если ты умный, найдёшь дорогу…» Сами сначала попробуйте, а после говорите! Большой Ключ — это Большой Ключ, его ни умом, ни силой не возьмёшь. Но выйти-то надо! Нас ведь учили, что безвыходных положений не бывает! Сами учили, а сами заперли меня тут, как таракана в банке, — ищи выход, бегай по стенкам до посинения…»

Бегать по стенкам Пётр, конечно же, не стал. Вместо этого он снова присел на краешек кровати и стал думать. Все, кого он уважал, начиная с отца и кончая сказочным бароном Мюнхгаузеном, в один голос утверждали, что безвыходных положений не бывает. То есть совсем не бывает. В принципе. Они считали, что выход всегда найдётся, если хорошенько поискать. До сих пор Пётр просто принимал это утверждение на веру, потому что никогда не попадал в ситуации, которые казались безвыходными. До сегодняшнего вечера любую, даже самую неприятную, ситуацию можно было разрешить очень просто: пойти и попросить прощения. Сказать, что всё осознал и больше так не будешь. Объяснить, что не хотел ничего дурного, что ошибся или просто плохо подумал, а то и не подумал вовсе. Обычно этого оказывалось достаточно. Взрослые в таких случаях говорили: «Вот видишь, до чего доводят упрямство и своеволие! Ладно, ступай и впредь будь умнее». Сверстники выражались ещё проще: «Да ладно, чего там! Замнём для ясности. Мир, что ли?» И оставалось только ответить: «Мир» — и пожать протянутую руку.

Но теперь всё было иначе. Никто не ждал от него объяснений, никто не нуждался в его оправданиях, никто не хотел его извинений. Его просто посадили под замок, а замок заперли Большим Ключом. Как будто нарочно, чтобы он не мог сказать ни слова в свою защиту, не имел возможности объясниться… Конечно, при прочих равных условиях можно было бы подождать до утра, но ведь автор письма советовал поторопиться! А вдруг это действительно весточка от мамы? А вдруг она нуждается в помощи? А сын оставит её в беде только потому, что не может выбраться из запертой комнаты…

Но Большой Ключ!..

Выйти из помещения, запертого Большим Ключом, было невозможно, и оставаться в нём Пётр тоже не мог, не имел права.

Следовательно, он впервые в жизни попал в безвыходное положение. Но ведь безвыходных положений не бывает! Или всё же бывают?..

Он до звона в ушах стиснул зубы и изо всех сил зажмурился, пытаясь хоть что-то придумать. В голове по-прежнему было пусто, как в старой дырявой канистре из-под бензина. Мыслей не было, зато на их месте неожиданно появилась картинка. Сначала она была мутная, словно не в фокусе, а потом очертания предметов приобрели резкость, налились цветом, и Пётр увидел…

Вообще-то, такое случалось с ним и раньше. Иногда он видел события, свидетелем которых не являлся, и людей, с которыми никогда не был знаком. Если бы такое происходило с ним только во сне, Пётр не обратил бы на свои видения никакого внимания — мало ли что может присниться человеку! Но эти странные сны порой приходили к нему наяву и были такими правдоподобными, что Пётр просто не знал, как это объяснить. Возможно, во всём была виновата его богатая фантазия, а может быть, это проклёвывался, прорастал в нём дар провидёния, присущий, по слухам, некоторым особенно одарённым волшебникам…