Лариса

Возможно, что такие требования неправомерны к данной повести как к литературному произведению, но если попытаться ощутить ее как основу кинопроизведения, то таковые напрашиваются.

И вот только сейчас, спустя год, я предлагаю повесть рассмотреть как основу будущего сценария. Почему? Мне кажется, что я разобралась, чего не хватает в повести, что и в каком направлении нужно доработать, чтобы авторская концепция на языке кино стала четкой и ясной для всех.

Первое и самое главное.

Целесообразность, стопроцентная необходимость построения гидроэлектростанции должна быть абсолютно очевидной по ходу повествования. Отсюда затопление Матёры — это не жестокая акция «головотяпов от цивилизации», а естественное следствие этой необходимости.

Смысл и ценность повести не в том, топить или не топить конкретный остров, покидать или не покидать его. Мы дети XX века, и устремление к новой цивилизации естественно, не может быть возврата к патриархальности быта, и ясно, что все мы рано или поздно покидаем этот остров. Но, расставаясь с ним, что мы берем с собой в это прекрасное будущее? Вот тут и заложена главная мысль повести: огромная нужда в сохранении и передаче новому поколению нравственных ценностей русского народа, его глубоких традиций, высокой духовности.

Конкретными носителями этой идеи в повести являются мать Дарья, ее сын Павел и ее внук Андрей. Исследование их взаимоотношений и должно стать главным узлом сценарии. Вот почему вторым серьезным пунктом доработок должен быть образ Павла.

Не мягкотельный, пассивный посредник между матерью и сыном, а человек ищущий, способный к внутренней работе. Он немного замкнут, озабочен, «текучка заела», практически руководит всей эвакуацией острова, к нему сходятся нити всех проблем, нерешенных вопросов. Отсюда хронический конфликт с матерью, сбивающей этот деловой ритм, странно упорствующей в каких-то очевидных ему вопросах, пытающейся что-то втолковать этому вечно бегущему сыну, и сам он рад бы остановиться, перевести дух, да сроки поджимают, не до бесед, тем более неконкретных. Но даже в те редкие минуты, когда они остаются наедине, настоящего разговора не получается. Все на потом — общение, понимание, вплоть до финала, до той драматической минуты, когда Павел оказывается перед реальной угрозой утраты самой матери.

И вот тогда, причалив на катере к острову, он мечется по нему в поисках матери, ужаснувшись самой мысли об утрате ее, мысли, перевернувшей душу ему, прояснившей очень многое о ней, чего не понимал, что ощущалось им только краешком сознания, что вошло в душу и стало его мудростью и знанием.

Мать оставляет ему себя, свое пронзительное чувство ответственности перед миром, перед будущим за свою жизнь сегодня, перед прошлым за свою память о нем. Потому что душевное богатство всегда дается и настоящим, и прошлым, и будущим — надеждой на будущее, а чем-нибудь только одним не дастся никогда.

Вот почему настоящим финалом фильма должно быть не противостояние прошлого и блуждающего настоящего, не чувство разорванности и утраты, а чувство обретения и ясной осознанности своего человеческого и гражданского предназначения.

Именно это дорого в повести, на этом я бы хотела сконцентрировать свое внимание, и потому многие другие линии — эпизоды, связанные с поджогами, новым поселком, — могут оказаться лишними.

Конечно же, будущий фильм мне представляется цветным. Стилистика его должна отражать главную тональность повести, воздух которой соткан из ясности звука и чистоты света, того чувства красоты и гармонии, без которых мы не мыслим свою жизнь.

21 декабря 1977 года

КИНОСЦЕНАРИЙ

Р. Тюрин, Л. Шепитько МАТЁРА (По мотивам повести В. Распутина «Прощание с Матёрой»)

Тема острова.

Сначала родился звук, похожий на шелест

…Сквозь белую мглу, марево, туман блеснула вода, дохнула гладью, растворившись, ушла…

…проступила размытым пятном, похожим на остров…

…оно надвигалось, тонуло в шелесте листьев, прикрывавших кору…

…ее жилы, извилины, поры.

Нарастающий звук надломился от толчка…

Двор и огород Дарьи.

…Дверь в темную избу бросила открытой. Придерживаясь стены, сошла с крыльца. Постояла, приходя в себя ото сна. Потом поискала глазами, будто кто звал. Но кругом тихо. Подняла лицо к небу.

Звезд не было видно. Сверху тек серый, сумрачный свет. Ночная птица поднялась вдруг с чучела на огороде. Ныряя на бесшумных крыльях, тяжело полетела прочь.

Дарья пошла к грядкам поднять упавшее чучело.

Берег реки у деревни.

…В эту ночь к острову причалила лодка. Приплывшие выгрузили на песок канистры, топоры, бензопилы, рюкзаке продуктами. Сняли мотор и вытянули лодку на отмель. Один, рослый, в штормовке и болотных сапогах, оглядел спящий берег, отмель, реку, сделал ладони к губам, закричал:

— Эге-ге-й!..

— Не ори! — сказал бригадир.

По стати самый невзрачный, он взвалил на себя бензопилу, пошел к темнеющим избам. За ним, разобрав груз, двинулись остальные.