Ларк-Райз

Немногочисленные визитеры из внешнего мира, приезжавшие в Ларк-Райз, наслаждались этими простыми закусками, подаваемыми с чашкой чая, и прощальным бокалом домашнего вина; женщинам нравилось занимать гостей, а особенно нравилось ощущение того, что они оказались на высоте. «Никто не хочет быть бедным, да еще и выглядеть бедным», – говорили они; и добавляли: «У нас своя гордость. Да, у нас своя гордость».

VII. Бродячие торговцы

Торговцы вносили в день женщины приятное разнообразие, и их было больше, чем можно было ожидать. Первым, кто наведывался в Ларк-Райз в понедельник утром, был старый Джерри Пэриш со своей повозкой, заваленной рыбой и фруктами. Поскольку во время своих рейсов Джерри обслуживал несколько больших домов, запас у него был довольно велик; однако к дверям деревенских коттеджей он приносил лишь ящик с копченой сельдью и корзину с маленькими кислыми апельсинами. Селедка продавалась по пенни, а апельсины – по три пенни за штуку. Даже и по таким ценам они считались роскошью; но, поскольку был еще только понедельник и в нескольких кошельках еще бренчали медяки, женщины чувствовали себя вправе обступить повозку Джерри, чтобы изучить и покритиковать его товары, даже если ничего не покупали.

Две-три хозяйки испытывали соблазн приобрести селедку на обед, но непременно с молоками, потому что почти в каждом доме были дошкольники; так что селедку приходилось делить, а молоки намазывали на хлеб для младшеньких.

– Чтоб мне лопнуть! – обычно говорил Джерри. – Я в жизни своей не видел столько молок. Хорошо, что я не любитель, иначе бы давно сам все съел. – И он по очереди сдавливал сельди большими красными пальцами и наклонял голову набок, будто прикидывая, а затем объявлял, что у всех рыбин мягчайшие молоки, даже если их не было вовсе. – Она прямо лопается, говорю вам! – Конечно, еще бы рыба не лопалась, когда ее так сдавливали. – Но что вам проку от одной селедки на всех? Вот что, – торопливо предлагал он. – Отдам вам эти три огромные рыбины за два с половиной пенса.

Но к чему эта скидка! Два с половиной пенса на дороге не валялись; на счету был каждый пенни, так что покупательница, расставшись с ним, нередко казалась себе эгоистичной обжорой; но после утра, проведенного у корыта, она так нуждалась в каком-нибудь лакомстве, а копченая селедка вносила аппетитное изменение в ее обычно однообразный рацион.

Апельсины тоже искушали хозяек, потому что их любили дети. Одной из самых больших радостей было найти на каминной полке по возвращении из школы зимой апельсины. Внутри они могли оказаться кислыми, жесткими и сухими, но снаружи были такими яркими и блестящими! А какой необычайный заморский запах наполнял комнату, когда мама делила фрукт на дольки и раздавала детям! Даже после того, как мякоть бывала съедена, оставалась кожура, которую можно было высушить на плите и брать с собой в школу, чтобы жевать на уроках или выменивать на каштаны, бечевку или другие вожделенные вещи.

Повозка Джерри страшно манила Лору. Заслышав стук колес, девочка выбегала на улицу, чтобы полюбоваться красивыми, сочными оттенками винограда, груш и персиков. Ей нравилось разглядывать и рыбу с ее холодной расцветкой и причудливыми формами; она представляла, как они плавают в море или прячутся среди водорослей.

– Как она называется? – спросила однажды Лора, указывая на особенно странный экземпляр.

– Это солнечник, крошка. Видишь эти черные пятна? Похоже на следы пальцев, правда? Говорят, что это и впрямь они. Он готовил их в ту ночь, знаешь, когда они рыбачили, взял несколько штук и приготовил на всех, и с тех пор, говорят, на каждом солнечнике, которого вытаскивают из моря, есть отметины Его пальцев.

Лора недоумевала, потому что Джерри не назвал «Его» по имени, а кроме того, это был пьющий, сквернословящий старик, который, как ей представлялось, едва ли стал бы пересказывать священные предания.

– Вы имеете в виду Галилейское море? – робко осведомилась она.

– Именно, крошка. Так говорят; правда это или нет, я, разумеется, не знаю, но следы пальцев действительно видны.

Именно на повозке Джерри в деревню впервые прибыли помидоры. Не так давно завезенные в страну, они постепенно завоевывали популярность. Тогда плоды имели более приплюснутую форму, чем сейчас, и от плодоножки шли глубокие бороздки и углубления, что делало овощ практически звездообразным. Встречались и ярко-желтые, и алые томаты; но желтые спустя несколько лет исчезли с рынка, а красные стали круглее и ровнее, обретя нынешний вид.

Корзина с красными и желтыми плодами с первого же взгляда привлекла взгляд Лоры, любившей многоцветье.

– Что это? – спросила она у старого Джерри.

– Яблоки любви, крошка. Да, яблоки любви; хотя некоторые невежды называют их помадорами. Но тебе они не понравятся – жуткая кислятина, да, какую могут есть только господа. А ты купи себе на пенни прекрасный сладкий апельсин.

Но Лора чувствовала, что обязана отведать «яблоки любви», и настояла, чтобы Джерри продал ей одну штуку.

Подобная смелость произвела среди зрительниц настоящую сенсацию.