Ласковый убийца

Это как правило рычага — выигрывая в силе, проигрываешь в расстоянии. Так и в жизни — выигрывая в пространстве, проигрываешь во времени. И наоборот. Большинство стремится выиграть именно в пространстве: потому что оно доступнее для понимания, его можно потрогать руками. Понять Время куда сложнее: иногда для этого может потребоваться целая жизнь.

Моцарт и Ван Гог были неудачниками и людьми, по общему мнению, никчемными. Оба умерли в нищете и забвении. В пространстве они потерпели сокрушительное поражение. Но во времени — спустя столетия это совершенно ясно — одержали блистательную победу.

Скорее всего, то, что я здесь написал — это бред, мания величия, глупая попытка оправдаться перед Всевышним за мою бестолковую и пустую жизнь. Но разве мне нечем оправдаться перед ним? Разве это не счастье — когда лет этак через тридцать-сорок хрупкая детская рука достанет с полки потрепанную книжку с засаленными страницами, погладит ее — пусть даже не откроет и не прочитает ни строчки! — и поставит на место, и тонкий голос с нежностью произнесет: "Это дедушка написал." Разве это не победа над пространством?

Вот вам ответ: ради чего стоит писать. Ради одной только слабой надежды на это — уже стоит. Тем более мне: я же все делаю ради Надежды… Хоть с маленькой, хоть с большой буквы — и так и эдак верно. Ошибки не будет. А значит — все правильно. Все хорошо.

Пора уже заканчивать роман. С окончанием романа начинается — Жизнь.

* * *

«КРОВАВОЕ ЗОЛОТО». НАПЕЧАТАНО НА МАШИНКЕ. ПРОДОЛЖЕНИЕ.

Валерий гнал машину на пределе возможного. Старая "шестерка" визжала шинами в поворотах, сиденье под ним ходило ходуном. Если быстро и уверенно работать рычагом переключения передач и при этом не сбрасывать газ — давить его в пол до упора, потому что у фиатовских движков максимальная мощность достигается на высоких оборотах — а занос корректировать только рулем и "ручником", тогда "шестерка" помчится по городу не хуже БМВ. Топорков знал это. Знал и умел. Перед входом в поворот он резким ударом включал пониженную передачу, отчего передние колеса по инерции нагружались и меньше скользили, а потом еще поддавал газу, и задние колеса уходили в занос, которому он не позволял развиться — крутил руль в ту же сторону, чуть-чуть отпускал педаль акселератора и снова давил на нее до упора. Двигатель ревел, машина приятно дрожала и летела вперед.

Он должен был успеть. Вот и знакомый дом. Здесь у Валерия была квартира, где он хранил самые необходимые для работы вещи: оружие, снаряжение, средства маскировки и так далее. Он оставил машину во дворе и взлетел на четвертый этаж. Подошел к невзрачной деревянной двери и открыл ее. За первой дверью оказалась вторая: толстая, бронированная, с секретным сейфовым замком и системой определения "свой-чужой" на инфракрасных лучах. Топорков отпер ее и толкнул ногой. В этом была необходимость: он считал, что одна только электроника не может обеспечить стопроцентную безопасность, гораздо надежнее сочетание новейших достижений техники со старыми дедовскими способами. Дверь распахнулась и с косяка упала специально приготовленная для незваных гостей двухпудовая гиря. Как подвесить эту гирю, а потом закрыть дверь, знал только Топорков, поэтому чугунный снаряд выполнял еще и функцию указателя — того, что в отсутствие хозяина никто в квартиру не заходил.

Валерий закрыл за собой дверь и прошел в комнату. Включил свет и стал рыться в ящиках, размышляя о том, что может ему понадобиться на этот раз для выполнения задания Родины.