Ласковый убийца

Несколько мгновений она лежала неподвижно, переводя дух, затем встала и принялась шарить обеими руками по стенкам, пытаясь найти крючок, за который были привязаны канаты. Наконец нашла и сбросила вниз, Валерию.

— Держи конец, — громко зашептала она.

— Неуместные шутки, — немного обиженно отозвался Валерий и уже через пару секунд стоял рядом с ней: залезть по канату на какие-то четыре метра было для Топоркова плевым делом.

— А что теперь будем делать? — тихо спросила его Нина.

— Ждать, — ответил Топорков.

* * *

Четыре томительных часа прошли в ожидании. На исходе пятого часа они услышали скрежет поворачиваемого в замке ключа.

Нина замерла. Валерий весь напрягся и изготовился к прыжку.

Обитая железом дверь со скрипом распахнулась и в освещенном дверном проеме показалась мужская фигура. Это был Степанов.

Он успел сделать только один шаг: Стреляный, взметнув в кошачьем прыжке гибкое натренированное тело, с коротким птичьим выкриком ударил его ребром ладони по толстой шее. Степанов обмяк: Валерий толкнул его в страшную яму, и Степанов с громким шлепком плюхнулся на дно. Затем Топорков осторожно выглянул из двери: по коридору шел Шапиро, держа в руке фонарик. Валерий поспешно нырнул обратно и прижался к стене. Шапиро вошел в комнату и направил луч света в яму. В этот момент Стреляный отвесил ему такого пинка, что Шапиро, взмахнув руками, спикировал на Степанова, как степной орел с высоты поднебесья — на зазевавшегося сурка.

— Ну что, господа предатели! — раздался торжествующий голос Топоркова. — Не видать вам богатства, как своих ушей!

— Валерий Иванович! — жалобно попросил Шапиро. — Стреляный! Выпустите нас. А деньги разделим пополам: там на всех хватит.

— Ну уж нет, — решительно сказал Топорков. — Эти деньги принадлежат не вам, а народу. А вы посидите пока здесь. Подождите немножко. Скоро за вами приедут.

Он взял Нину за руку, и они вместе вышли из этого страшного дома.

— Я тобой горжусь! — со слезами на глазах сказала она и прильнула к нему плечом. — Ты мой герой, мой рыцарь, мой мушкетер! Да! — она вдруг запнулась, а потом вскрикнула от радости. — Валерик! Я знаю, в какой последовательности расположить эти цифры! Шпага — вот ключ к разгадке! Мы совсем забыли про шпагу!

— При чем здесь шпага? — недоумевая, спросил Топорков. — Я не понимаю.

— Как? Ну ведь это так просто! Произнеси вслух: шпа-га. Ну?

— Шпа-га, — повторил Валерий. — Ну и что?

— А вот что, — принялась объяснять Нина. — В этом слове…

* * *

БОЛТУШКО.

После обеда все поехали в отдел, к Тарасову. Там их уже дожидался Артур. Он поставил на стол видеокамеру, положил кассету и сказал:

— Вот. Принес.

Тарасов посмотрел на него внимательно, передал камеру Болтушко:

— Алексей Борисович, приглядитесь, все ли на месте?

— Да вроде все, — подтвердил Болтушко, закончив беглый осмотр.

— Свободен, — коротко бросил Тарасов племяннику.

Артур встал и направился к двери.

— Спасибо вам большое, — успел крикнуть Болтушко ему вслед. Артур обернулся на пороге, скорчил презрительную гримасу, хотел уничижающе сплюнуть на пол, но перехватив суровый взгляд Тарасова-старшего, воздержался. — Не за что, — с ухмылочкой ответил он и вышел.

— Ну вот, — извиняющимся тоном сказал Тарасов. — Ничего тут не поделаешь. Есть нормальные люди, а есть уроды. Горбатого могила исправит. Тюрьма тут не поможет. У нас ведь тюрьма — это не исправительное учреждение, а средство изоляции уродов от людей.

Болтушко растерянно кивнул.

— Да, наверное, это действительно так.

— Ну что, давайте посмотрим запись, — предложил Тарасов.

Василий, который все это время молча стоял рядом с дверью, подошел ближе.

Алексей Борисович откинул маленький жидкокристаллический экранчик и включил воспроизведение.

Изображение было не очень четким: Тарасов, кряхтя и краснея, открыл ящик стола, достал оттуда футляр для очков из коричневого кожзаменителя и водрузил на мясистый нос тонкую оправу. Василий прищелкнул языком: он впервые видел отца в очках.

Тарасов сделал вид, что ничего не заметил: он покраснел и с преувеличенным интересом уставился в экранчик:

— Ну-ка, ну-ка! А это кто такой? — он ткнул пальцем в детину, вылезающего из машины. — Да это ж, никак, Володька Соловьев. Ого! А вон и младший показался! Точно, они! — Тарасов хлопнул себя по жирным ляжкам и весело, совсем по-детски рассмеялся. — Нет, ты глянь, Василий! Они ведь?

— Они, — коротко бросил сын.

— Кто это такие? — робко поинтересовался Болтушко.

— Да так, — принялся охотно рассказывать Тарасов. — Отморозки местные. Братья Соловьевы. Старший — Владимир Викторович Соловьев, сорок два года, преступник-рецидивист. И младший — Анатолий Викторович Соловьев, тридцать пять лет, он пока еще не сидел, но, чует мое сердце, скоро будет. А, Василий, как полагаешь? — он повернулся к сыну.

Василий кивнул.

Они просмотрели запись до конца; затем еще и еще раз, стараясь не пропустить ничего.