Last Stardust (СИ)

Уже были слышны голоса остальных. А Отабек молчал, как воды в рот набрал. Вот тебе и поговорили, подумал Юра. Как же это все сложно, Господи, почему оно все такое, за что?

Отабек так и не сказал ни слова ни когда с ними поравнялись остальные, ни когда они все вместе дошли до станции. Дорога пролегала через безлюдную широкую набережную, с которой были видны причудливые высокие здания. Местная архитектура была известна на весь мир. Был даже небоскреб с дырками насквозь. Юра под прыгающее почти в самом горле сердце, которое совершенно не желало успокаиваться, прошел весь путь, тоже не особо участвуя в общем разговоре.

Линия Юрикамомэ славилась своими автоматически управляемыми поездами. Об этом Юра узнал позже, а сначала испытал настоящий шок, когда они все вошли в первый вагон и увидели через панорамное окно во главе поезда небо, огни города и рельсы — странные, слишком широкие для обычных.

Места прямо перед этим окном были свободны, и Юра плюхнулся на одно из сидений, уставившись вперед. Это было дико и странно — ехать вот так. Поезд быстро набрал скорость, и периодически создавалось ощущение, что он летит в никуда. Только мелькает город под эстакадами. А ты будто вне всего этого, отдельно. Несешься все дальше и дальше, того и гляди тебя просто вынесет в какой-нибудь вакуум, утащит с орбиты.

Из-за света в вагоне Юра видел то, что происходило за его спиной в отражении на стекле. Все, кроме Милы, тоже занявшей место через проход перед окном, сгрудились сзади и глазели на быстро сменявшиеся урбанистические пейзажи. Прямо за спинкой его сиденья стоял Отабек. Юра встретился с ним в отражении взглядами.

Я не жалею, что сказал тебе все это, подумал Юра, не сводя с него глаз. Ни о чем не жалею. Потому что сколько можно долбиться головой в дверь, которая все равно никогда не откроется? Сколько можно притворяться и обманывать? Пхичит прав. Если любишь, нельзя так. Либо берешь все, либо ничего, но только не врать. От этого еще хуже.

Я люблю тебя, — твердо сказал про себя Юра, так и продолжая смотреть на лицо Отабека — строгое и серьезное. Хоть ты что с этим делай. На все ради тебя пойду, но врать не буду. Не могу больше…

Юра опустил взгляд на рельсы. Плеча вдруг нерешительно коснулись чужие пальцы. Провели по краю рукава футболки. А потом сжались на плече — так крепко, что закололо ключицу. Не решившись снова посмотреть в отражение, Юра выдохнул, просто поднял руку и накрыл их ладонью.

========== 4.4. Фудзияма ==========

Комментарий к 4.4. Фудзияма

Michelle Williams – Tightrope

“High in the sky

We can see the whole world down below,

We’re walking the tightrope,

Never sure, will you catch me if I should fall?”

— Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет.

— Попович, я сейчас выкину тебя из автобуса, — буркнул Юра, пытаясь хоть как-то устроить ноги у спинки впереди стоявшего кресла. Расстояние было таким узким, что колени тут же начинало ломить, как ни усядься.

Гоша крутился и так, и эдак рядом, изучая сунутые им на входе в автобус красочные буклеты.

— Почти четыре тысячи метров! Мы что, скалолазы? — не унимался он.

— Да ты сейчас прямо отсюда пойдешь пешком! Дай поспать, — Юра, не открывая глаз, пихнул локтем в сторону. Попал, судя по тому, что локоть ткнулся в мягкое, а Гоша тихо ойкнул и что-то неразборчиво пробормотал.

Юра и родной язык не особо готов был понимать. Встать пришлось в пять утра, когда район Аракава покрылся мягкими персиковыми тонами от только поднимавшегося в небо солнца. Пешеходный мост, по которому они всегда пробирались на станцию, весь сиял золотом и медью рассвета. Привычной жары не было, из-за чего еще больше хотелось спать. Настоящим откровением было то, что в метро было полно народу — в подошедшем через пару минут поезде стояли, как солдаты, мужчины в офисных рубашках и галстуках и невидящими глазами смотрели в окна.

Страна прогресса, думал Юра, чувствуя себя странно в джинсах, кедах и толстовке среди этих современных японских самураев. А как их еще назвать? Едешь ночью — эти бедолаги возвращаются с работы, по ним прям видно, что только недавно из офиса. Утром — та же самая картина, причем понятие “утро” было весьма условно. Только забрезжил рассвет — и снова здравствуйте.

На автовокзале Синдзюку было многолюдно, и сразу легко было определить, кто ехал с ними по одному маршруту. У большинства за плечами были увесистые походные рюкзаки, в руках — посохи и другие примочки для восхождения на гору. Насмотревшись на всю эту красоту, Юра уполз в сторону комбини, где с горем пополам вырвал у толпы какую-то сладкую булочку и банку с кофе. “Типа-кофе”, ответив на немой вопрос Милы, сказал он. Утром снова едва хватило времени на то, чтобы влить в себя хотя бы одну чашку, но для пяти утра этого было преступно мало. И зачем, спрашивается, он встал вовремя, если Витю и Милу все равно пришлось ждать дольше всех?