Ласточка смерти

— Да. Почти всегда.

— А когда вы работаете на другой?

— Когда эта на ремонте. — Он демонстративно зевнул и пригласил меня в салон. — Зайдите внутрь, а то вас слишком хорошо видно из диспетчерской.

Я так и сделала.

— У вас не любят посторонних?

— А где их любят? У нас работа серьезная. Сейчас вот дадут вызов, и поедем сломя голову, — он не жаловался, просто рассказывал о своей работе, как о чем-то само собой разумеющемся, — а вон и Михаил идет.

Через двор, отделявший парк от диспетчерской, шел мой травматолог в белом халате и с желтым пластмассовым чемоданчиком.

Я выглянула из машины.

— Привет!

— Привет, привет, — поздоровался врач и с деловым видом вошел внутрь. — Поехали на Садовую, — скомандовал он и захлопнул дверь салона.

— На Садовую так на Садовую, — ответил шофер и завел мотор.

«Скорая» послушно выехала со станции и через два квартала попала в пробку, из которой только что выбралась я. Но у «Скорой» было одно преимущество: она выехала в самый центр дороги и включила сирену. Машины расступились, освобождая ей путь, и мы с ветерком помчались по адресу.

Я пыталась заговорить с Михаилом, но он отвечал односложно, и я замолчала, решив, что врач сосредоточился на вызове и с ним можно будет поговорить позже. Так оно и было на самом деле. «Скорая» несколько раз поворачивала, после чего въехала во двор пятиэтажки и остановилась у подъезда.

— Жди здесь, — сказал шоферу мой доктор, — если понадобишься, позову.

С этими словами Михаил взял чемоданчик, захлопнул дверь салона и исчез в подъезде. Его не было около получаса, после чего он вышел и, не торопясь, подошел к машине.

Я вопросительно посмотрела ему в глаза.

— Аллергия, — сказал он, — начала было отекать гортань, но вызвали вовремя. Ты знаешь, — обратился он к шоферу, — такой красивой крапивницы я давно не видел!

Шофер улыбнулся и понимающе закивал.

Все эти разговоры о крапивнице и аллергии напомнили мне о больнице, куда я однажды попала. С тех пор я стараюсь быть осмотрительной и не лезу на рожон. Травма была такой, что ее нельзя было лечить дома. Но самым страшным для меня оказался больничный режим. Постельный. Как вспомню, так вздрогну. Чего стоит один только запах. Там воняло лекарствами, дезинфекцией и еще чем-то таким, от чего начинает подташнивать и еда не лезет в горло. Чтобы не думать о больнице, я стала задавать вопросы.

— Михаил, а ты не знаешь, кто работал на этой машине в пятницу?

Мой доктор задумался.

— В пятницу, говоришь? Антон, — обратился он к шоферу, — кто работал в пятницу на нашей машине? Щеглов?

Шофер молча кивнул.

— Щеглов, терапевт.

— А где его можно найти? — не унималась я.

— Зачем он тебе? — насторожился Михаил.

— Я, по-моему, тебе уже говорила: в пятницу утром эта машина дефилировала по Проспекту рядом с летним кафе. Я хочу знать, что она там делала.

— Ну, это проще простого, — вмешался в разговор шофер, которого мой доктор назвал Антоном. — В пятницу утром после вызова Щегол пошел перекусить в «Пальмиру», а мне велел оставаться, так сказать, в пределах досягаемости. Но на Проспекте останавливаться нельзя, вот я и ездил туда-обратно, чтобы полиция не придралась.

— И все? — Я была разочарована. Если бы Антон знал, сколько всего я передумала, пока не нашла эту «Скорую»! А ларчик, оказывается, открывался просто! — А посторонние к вам на Проспекте не подсаживались? — Это был последний вопрос, который мучил меня все эти дни.

— Мы посторонних не берем, — Антон недовольно покосился на меня, — вы — исключение. О вас очень много говорил Михаил, поэтому мы взяли вас с собой. А так… В общем, если в диспетчерской станет известно, что в салоне «Скорой помощи», ездившей на вызов, сидела посторонняя девушка, меня могут снять с машины и отправить работать в гараж. А ему, — он показал большим пальцем на Михаила, — объявить выговор.

Значит, «Скорая» ни при чем. Но в салоне машины я видела тень нашего официанта!

— Антон, — я решила задать еще вопрос шоферу, — а как выглядит ваш Щеглов?

За шофера ответил Михаил.

— Он примерно моих лет, темноволосый, стройный, если не сказать худой, нос с горбинкой, носит усы и очень любит пельмени.

— Ну, про пельмени — это лишнее, — улыбнулась я, — я его в гости приглашать не собираюсь.

— Правильно делаешь, — вклинился в разговор Антон, — он человек женатый, пусть ему жена пельмени лепит.

Последнее замечание вывело Михаила из напряжения. Он улыбнулся и предложил съездить в Октябрьское Ущелье.

После рассказов о строгости к посторонним эта идея казалась мне абсурдной. Но мой доктор заверил, что ничего здесь особенного нет, потому что неизвестно, когда будет следующий вызов. Я пожала плечами и согласилась. А что мне было еще делать? Мой «Фольксваген» остался на станции, и я должна была за ним вернуться. Идти пешком не очень хотелось, а сидя в «Скорой» пассажиром, пусть и нелегальным, у меня был шанс с комфортом доехать до Первой городской.