Ласточки

Старуха заорала. В небольшой комнате после мертвой тишины ее вопль прозвучал, как сирена пикирующего "юнкерса". У немцев сработали рефлексы. Стол полетел на пол и они попрятались за него, спасаясь от взрывной волны. Зазвенели полупустые бутылки и стаканы, летящие на пол. Дверь в смежную комнату распахнулась. За ней обнаружился еще один немец, в кальсонах, но зато с автоматом в руках, из которого он сразу же дал очередь в сторону двери, где успел заметить мелькнувший маскхалат. Молодая девка, сброшенная им на пол, полезла прятаться под кровать и застряла. Наружу торчала ее роскошная задница. Старуха наконец заткнулась. На полу между ее ногами расплывалась небольшая лужица. Стало тихо.

– Was ist Los? – спросил автоматчик.

– Partizanen! – ответили из под стола.

– Verdammt!

Из под кровати доносился тихий скулеж.

* * *

Выстрелы Андреич услышал, но того, как пули пробивают дверь, уже не видел. Развернувшись, он буквально вынес на улицу Петра и побежал за угол, пытаясь перехватить автомат. Не получалось. Ремень зацепился за что-то и не пускал. Оставив безнадежное занятие, он пролез через дыру в заборе, схватил лыжи и опять побежал, в сторону леса. Встав на лыжи, разведчики свернули раз, потом другой, вломились в кусты и упали на землю, тяжело дыша.

– Что это было? – наконец прохрипел Петр.

– Немцы. Шестеро.

– А ты?

– Гранату кинул.

– А они?

– Стрелять начали.

– А почему не взорвалась?

– Я чеку не сдернул.

Петр расхохотался.

– Ну и кто тут Сусанин, твою губернию восемь раз!? – спросил он сквозь смех.

– Да, глупо вышло. Но…

Вдалеке хлопнуло.

– Во! Мою гранату выбросили в белый свет. А это еще что? Танки, что-ли?

Рев заводящегося мотора спутать с чем-то было сложно. Летящий снег пробил луч света от танковой фары. Протарахтела пулеметная очередь, потом вторая. Пулеметчик лупил куда-то в сторону от них, свиста пуль слышно не было.

– Слышь, Андреич! А я понял, где дорога.

– Я тоже. В десяти шагах. Гляди, они сюда едут, пригнись!

Яркое пятно прошло мимо них. Самоходка, лязгая промерзшими траками, проехала совсем рядом, обдала вонью сгоревшего бензина и скрылась в темноте.

– Сейчас… – прошептал старшина. – Погоди… Сейчас…

В темноте блеснула яркая вспышка и до них с Петром долетел приглушеный метелью звук взрыва. Сработала заложенная ими днем мина. Рев мотора стих.

– Побежали, старшина! – сказал Петр. – В темпе. Надо радиста. Тут у них танки, это не шутка, сообщить нужно. Здесь они, по сараям стоят, а может и в землю закопаны. Экипажи не высовываются – вот мы их и прозевали. Прячутся, черти, наших караулят, а рядом дорога от Луцка.

– Да, пойдем. Но как же нам утром повезло ни на кого из них не нарваться?

Они поднялись, перебежали дорогу и направились сквозь снегопад в сторону "своего" леса, где недоумевал слушавший этот ночной концерт Киря.

Рекогносцировка

Патрон, крутнувшись в пальцах, полетел в стоящую на земле каску, где уже лежало несколько таких же.

– Зачем выбрасываешь?

– Гильза мятая.

– Ну и что? Не выстрелит, что-ли?

– Выстрелит. Но когда порох загорится и эту вмятину изнутри выправит, металл ударит изнутри по патроннику и приварится. Патрон заклинит. Придется его выбивать. Под огнем.

– А-а-а!

– Вот тебе и "А!" Смотри.

Очередной патрон был засунут в дуло пулеметного ствола. Пуля вошла свободно и провалилась внутрь, закраина гильзы патрона уперлась в нарезы.

– Видишь?

– Ну и что?

– То, что ствол уже стерся. Пуля в нем гуляет и из-за этого точность падает. Старая у нас машинка, ствол меняли не так давно, но стреляем много, а чистить его тебя не заставишь. Механизм тоже не новый. Металл устал, патронник раздулся. Взорвется патрон – следом может и патронник порвать. Увидишь, что тогда будет. Эх, Киря!.. Учишь тебя, учишь, а толку нет. Для снайпера главное – терпение, а для пулеметчика что? Аккуратность!..

* * *

"Не было печали, так черти накачали" – ну или в данном случае комбат. Прислал вестового, тот разбудил Геннадия и передал приказ: явиться в штаб. На вопрос: "Зачем?" – только пожал плечами.

Снайпер выматерился про себя. Стоит напарнику загреметь на неделю в санбат – и ты в любой дырке затычка. "Сходи понаблюдай… Сходи, разведчиков проводи… Всю ночь ползали по лесу и весь прошлый день тоже, плюс половину этого дня. Не успели вернуться – сейчас еще что-то! Между прочим, зима на дворе, поспать в тепле всего два часа получилось, а время – вечер, темнеет уже.

Вот Петр, первый номер их расчета, себя умеет поставить. С ротным замполитом, было дело, поругался, так чуть в морду не двинул. Сказал: "Не пугай ты меня своим трибуналом! Меня немцы не напугали, а ты тем более не сможешь." Тот побежал к комбату, но и тот его тоже послал подальше, сказав, что если тот единственного в батальоне нормального снайпера тронет, то он, майор, замполита самого на нейтралку с винтовкой пошлет.

Он вздохнул и начал одевать валенки.

В штабе его уже ждали. Майор нетерпеливо махнул рукой на его приветствие и сказал: