Латунный город

– Думаю, вы с моей расчетливой суженой уже достаточно наговорились – этому хотелось бы побыстрее положить конец.

Музыка смолкла. Дэвы зааплодировали, и Дараявахауш сказал что-то, от чего танцовщицы захихикали.

Мунтадир смотрел на Афшина, как кошка на мышку. Он прочистил горло, и Али понял, что его брат замышляет что-то опасное и ужасно глупое.

– А знаешь, с одним из ее требований я разберусь прямо сейчас… Джамшид! Дараявахауш! – крикнул он. – Идемте. Выпьем вина.

– Диру, не думаю, что это хорошая…

Али резко замолчал, когда приблизились дэвы.

– Эмир Мунтадир. Принц Ализейд. – Дараявахауш склонил голову, сложив пальцы в дэвском приветствии. – Да будет ярко гореть твой огонь в этот прекрасный вечер.

Джамшид нервничал, и Али понял, что он уже достаточно часто бывал в компании пьяного Мунтадира, чтобы понимать, когда назревает недобрая ситуация.

– Добрый вечер, господа, – сказал он неуверенно.

Мунтадир, наверное, заметил его беспокойство. Он щелкнул пальцами и указал на подушку на полу слева от себя.

– Присядь, друг.

Джамшид сел. Дараявахауш ухмыльнулся и тоже щелкнул пальцами.

– И всего-то? – спросил он и добавил что-то на дивастийском, отчего Джамшид покраснел.

Только в отличие от Али Мунтадир прекрасно владел их языком.

– Уверяю тебя, он не дрессированный пес, – ледяным тоном отчеканил он на джиннском. – Он мой дражайший друг. Прошу, Афшин, – добавил он, приглашая его на место рядом с Джамшидом. – Присаживайся, если не против.

Он снова подозвал виночерпия.

– Вина моим гостям. А принц Ализейд выпьет то, что вы подаете мальчишкам, которые еще не научились пить.

Али натужно улыбнулся, вспоминая укол Дараявахауша по поводу его вражды с Мунтадиром во время их дуэли. Как некстати, что именно сейчас Афшин станет свидетелем конфликта между братьями Кахтани.

Дараявахауш повернулся к Али:

– Что же с тобой случилось?

Али ощетинился.

– Что ты имеешь в виду?

Афшин посмотрел на его живот.

– Травма? Болезнь? У тебя изменилась походка.

Али опешил и не нашел что ответить.

Мунтадир сверкнул глазами. Несмотря на их ссору, он отчаянно заступался за брата, когда ответил:

– Не слишком ли пристально ты наблюдаешь за моим братом, Афшин?

Дараявахауш только пожал плечами:

– Ты не воин, эмир, так что тебе этого не понять. Но брат у тебя воин. И воин превосходный. – Он подмигнул Али. – Расправь плечи, сынок, и убери руку от раны. Ты же не хочешь, чтобы твои враги заметили твои слабости?

И снова Мунтадир опередил Али с ответом.

– Уверяю тебя, он уже поправился. Бану Нахида ежедневно проводит время у его постели. Она очень к нему привязана.

Афшин сверкнул глазами, и Али, не желая расставаться ни со своей головой, ни с Нари, быстро вставил:

– Уверен, она одинаково привязана ко всем своим пациентам.

Мунтадир не обращал на него внимания.

– Как раз по поводу бану Нахиды я и хотел с тобой поговорить. – Он посмотрел на Джамшида. – Кажется, в Зариаспе освободилась должность губернатора? Я краем уха слышал, как твой отец говорил об этом.

Джамшид смутился, но ответил:

– Вроде да.

Мунтадир кивнул.

– Завидная должность. Щедрый оклад. В живописном регионе Дэвастана. Обязанностей немного. – Он глотнул вина. – Думаю, ты отлично подойдешь на это место, Дараявахауш. Когда мы вчера обсуждали свадьбу, бану Нахида выразила беспокойство за твое будущее и…

– Что? – Опасная ухмылка сползла с лица Афшина.

– Твое будущее, Афшин. Нари хочет щедро вознаградить тебя за твою преданность.

– Зариаспа не Дэвабад, – отрезал Дараявахауш. – И потом, какая свадьба? Ей еще нет и четверти века. Закон запрещает…

Мунтадир взмахнул рукой, обрывая его возражения.

– Она пришла вчера и внесла свое собственное предложение. – Он улыбнулся с нетипичным для него злорадным огоньком в глазах. – Видимо, ей неймется.

Он потянул последнее слово, наделяя его порядочной дозой вульгарности, и Дараявахауш захрустел суставами. Али машинально потянулся к зульфикару, но оружия не было – его припрятали слуги Хансады.

К счастью, Афшин остался сидеть на месте. Но движения его пальцев привлекли внимание Али, и он вздрогнул. Рабское кольцо Афшина… светилось? Он прищурился. Было похоже на то. От изумруда шло едва заметное сияние, как будто лампа из закопченного стекла не пропускала яркий свет.

Афшин ничего не замечал.

– Я поддерживаю бану Нахиду во всех начинаниях, – произнес он таким ледяным тоном, на который не должен быть способен живой джинн. – Даже в самых возмутительных. Так что с меня причитаются поздравления.

Мунтадир открыл рот, но, к счастью, именно в этот момент вернулась Хансада.

Она присела на краешек дивана рядом с Мунтадиром и обвила изящной рукой его плечи.

– Любимый, опять вы деловыми разговорами портите этот дивный вечер? – Она погладила его шею. – Вы все такие хмурые. Ваше безразличие обижает моих девочек.

– Прости нас, госпожа, – вмешался Афшин. – Мы обсуждали свадьбу эмира. Ты ведь приглашена?

Мунтадир начал распаляться, но если Дараявахауш надеялся разжечь ссору двух ревнивых любовников, то он явно недооценил преданность его куртизанки.

Она очаровательно улыбнулась.