Латунный город

Низрин с непроницаемым взглядом встала. В руках она несла чашу, наполненную чем-то вроде окровавленного озерного мусора: ракушки и галька, покореженные крючки, дохлая мелкая рыбешка и несколько зубов. При виде этой картины Али встрепенулся и проводил ее взглядом, заметив, как она прошла мимо двух больших плетеных корзин на полу. В одной уместились жестоко изорванные водоросли и отмершее посеревшее щупальце размером с гадюку. Из другого торчала зубастая челюсть крокодильего черепа.

Али подобрался. Зубы впивались мне в плечо, водоросли и щупальца стягивали конечности. Он опустил глаза, обращая внимание на то, как туго была заправлена простыня вокруг его тела. Он схватился за один угол.

Отец попытался остановить его.

– Не надо, Ализейд.

Он откинул простыню и ахнул.

Он был выпорот.

Хотя нет, понял он, шаря полным ужаса взглядом по своим окровавленным ногам, не выпорот. Раны были слишком неравномерными, чтобы их оставила плеть. Одни порезы доставали до самого мяса, другие же были почти бескровными царапинами. В левое запястье вросли фрагменты чешуи, а правое бедро было изуродовано острыми бороздками. Порезы в форме лент и спиралей красовались на его руках, как будто он чем-то был забинтован в этих местах. На животе были следы укусов.

– Что со мной случилось? – Али начало трясти, и, когда ему не ответили, его голос задрожал от страха. – Что случилось?

У двери застыла Низрин.

– Не позвать ли мне стражу, король?

– Нет, – гаркнул его отец. – Только моего сына. – Он схватил Али за руки. – Ализейд, успокойся. Успокойся!

Низрин исчезла.

Вода стекала у него по щекам, набиралась в полные ладони и липко проступала на лбу. Али в ужасе уставился на влажные руки.

– Что это? Я что… потею?

Только это было невозможно: чистокровные джинны не потели.

Дверь распахнулась, и влетел Мунтадир.

– Зейди… слава богу, – выдохнул он, подбегая к его постели. Он побледнел. – Ох… ох…

Но не он один находился в состоянии шока. Али уставился на брата. Мунтадир выглядел так, словно его угораздило ввязаться в суровую уличную драку. На скуле темнел синяк, швы плотно стягивали порезы на щеке и бровях, а его руки были обмотаны пропитавшимися кровью бинтами. Одежда свисала с него лохмотьями. Он как будто постарел сразу на тридцать лет. Его лицо осунулось, глаза распухли и потемнели от слез.

– Что с тобой стряслось? – ахнул Али.

– Бич решил на практике продемонстрировать, чем заслужил свое прозвище, – сказал он злобно. – Прямо перед тем, как ты его испепелил.

– Перед тем как я – что?

Король бросил на Мунтадира недовольный взгляд.

– Я еще до этого не дошел. – Он снова посмотрел на Али с необыкновенной теплотой во взгляде. – Ты помнишь, как забрался обратно на борт? Как убил Дараявахауша?

– Нет!

Отец и брат обменялись мрачными взглядами.

– Что ты помнишь об озере? – спросил Гасан.

Боль. Неописуемую боль. Но он не хотел говорить этого своему и без того встревоженному отцу.

– Я… что-то говорило со мной, – вспомнил он. – Показывало мне видения. Ужасные видения. Ты был убит, аба. Диру… тебе отрубили голову на глазах у толпы ифритов. – Он заморгал, не давая пролиться слезам, а его брат побледнел. – Какие-то мужчины надругались над Зейнаб… улицы были охвачены пожарами… Я думал, это все случилось на самом деле. – Он сглотнул, пытаясь взять себя в руки. Из-под его кожи лился пот и пропитывал простыни. – Голос… спрашивал что-то. Мое имя.

– Твое имя? – вскинулся Гасан. – Оно спрашивало твое имя? И ты назвал его?

– К-кажется, да, – ответил Али, пытаясь навести порядок в спутанных воспоминаниях. – После этого я ничего не помню.

Его отец стал белее мела, и Али испугался.

– Что-то не так?

– Никогда не называй своего имени, Ализейд. – Гасан явно старался не выдать тревоги своим голосом, но у него это не вполне получалось. – Никогда добровольно не называй его существам не нашей расы. Отдавая свое имя, ты отдаешь им контроль над собой. Так нас и порабощали ифриты.

– Что ты хочешь сказать? – Али потрогал свои раны. – Думаешь, это дело рук ифритов? – Он ахнул. – Но это значит…

– Не ифритов, Зейди, – негромко перебил его Мунтадир. Его брат бросил косой взгляд на отца, но Гасан не перебивал его. – Это не они живут в озере.

Али округлил глаза.

– Мариды? Что за бред. Их никто не видел уже тысячи лет!

Отец шикнул на него.

– Постарайся не кричать. – Он посмотрел на старшего сына. – Мунтадир, принеси ему воды.

Мунтадир налил в чашку воды из керамического кувшина на столике позади них и передал ему, после чего сделал осторожный шаг назад. Али обхватил руками чашку и сделал боязливый глоток.

Гасан мрачно наблюдал за ним.

– Маридов видели, Ализейд. Их видел сам Зейди аль-Кахтани, когда шел на взятие Дэвабада… в сопровождении Аяанле, который предводительствовал ими.

Али похолодел.

– Что?

– Маридов видел Зейди, – повторил Гасан. – И он предупредил об этом своего сына, когда тот стал эмиром. И его предупреждение передавалось королями Кахтани своим сыновьям из поколения в поколение.