Латышские народные сказки

Вот Верзила — раз-два! — домчался до лесной поляны, где в тот день коня привязал: Наелся конь досыта, до отвала. А Верзила подумал: «Постой, а ведь и я притомился порядком. Здесь отосплюсь как следует и домой поспею вовремя».

Тут он и улегся. А пока спал, великану стало жаль своей телеги. Бросился он вдогонку, увидел — спит Верзила, убил его и забрал телегу.

Так пролежал Верзила весь день и всю ночь. А на другой день явился тот человечек, которого Верзила от змеи спас, помазал рану волшебным снадобьем и оживил Верзилу, рассказал все, что произошло с ним, пока тот спал. Благодарил его Верзила стократ, а потом вскочил на коня, домой к невесте заторопился.

Вскоре Верзила с королевной и свадьбу сыграли. Пришли на свадьбу все из замка, вызволенного у чертей, пришли и родители Верзилы. Гуляли девять дней и девять ночей.

А когда старый король умер, стал Верзила королем.

Пятеро силачей

дна вдова по бедности рано отдала в люди четырех своих сыновей и при себе оставила только самого малого. Хоть и беден был харч, однако рос меньшой как на дрожжах и уже на восьмом году перекидывал мешки зерна в восемь пур словно перышки. А когда из отроков вырос, то силищи он стал невиданной.

Однажды пошел богатырь молодой в лес по дрова и шутки ради приволок здоровенную ель вместе с корнями.

В другой раз, когда такую же ель в лесу вырывал, повстречал богатырь охотника с ружьем на плече и спросил его дружелюбно:

— Ну как, повезло подстрелить что-нибудь?

— Повезет еще, — охотник ему в ответ. — Вот хочу сегодня пройти сто верст до одного дуба. На том дубе сидит на суку махонький комарик. Этому комарику хочу в левый глаз попасть и домой засветло воротиться.

Богатырь — тот, что елки вырывал, — тоже за стрелком увязался. По дороге завели разговор, и оказалось, что оба они — братья. На радостях от такой нежданной встречи оба брата не заметили, как тридцать верст отмахали. На тридцать первой версте смотрят — идет кто-то навстречу, посвистывая, шапка на ухо заломлена. Кто весел, тот разговорчив. Братья загородили свистуну дорогу и спрашивают, отчего он шапку на одно ухо носит.

— Если одену шапку прямо, то на стенах всех домов и по краям шапки сосульки понамерзнут.

Дальше из разговора вышло, что он тоже их брат. Чего тут раздумывать, отправился с братьями и он. Отшагали еще тридцать верст и увидели человека, снимавшего с правой ноги деревянный башмак.

— Разве босиком лучше? — спросили три брата.

— Да, — ответил тот, что разувался, — иначе не могу: как шагну в башмаке, так мигом занесет меня невесть в какую даль.

И этот пошел вместе с ними. По дороге завели разговор о себе, и оказалось, что все четверо — братья. На девяностой версте встречают еще одного молодца. Видят братья, что парень одну ноздрю себе заткнул, и спрашивают, зачем он это сделал? Тот в ответ:

— Стоит открыть обе ноздри, как ветра хватит шесть мельниц вертеть.

— Ну, так не иначе, и ты наш брат! — воскликнул стрелок. — Как раз нам пятого недостает.

Разговорились — и точно, брат.

За болтовней все пятеро прошли остальные десять верст, прострелили комару левый глаз и решили, пока солнышко не закатилось, навестить старуху-мать.

Погостили все пятеро у матери вдосталь, а тогда надумали идти к самому королю на заработки. В королевском дворце они узнали, что принцессу выдадут за того, кто в беге ее перегонит.

— Чего тут раздумывать? — воскликнул брат, который башмак разувал, и решил бежать наперегонки с принцессой.

Дал король принцессе и скороходу по кружке и велел из родника, где солнце встает, принести воды; ежели скороход вернется раньше принцессы, то назавтра и свадьбе быть.

Бежит принцесса быстро, словно куропаточка. А скороход уже давно воды зачерпнул, на полдороге прилег на старых лошадиных костях и уснул: солнце там жарит вовсю, вот и разморило скорохода. Принцесса увидела, что он спит, опрокинула его кружку и побежала что было духу к королю. Стрелок тотчас выстрелил в кость у брата под головой и разбудил его. Вскочил тот, глаз не продрав, схватил опрокинутую кружку и помчался за водой по второму разу, однако поспел еще обогнать принцессу и первым прибежать к королю.

А король не отдает принцессу. Рядился он, рядился до тех пор, пока не уговорил скорохода вместо принцессы взять мешок золота, такой, какой унесет на себе брат скорохода — силач.

Ладно. Пока семеро портных шили мешок для денег, король заманил всех пятерых братьев в комнату, где вместо стен — печи, и приказал топить печи так, чтобы вся комната раскалилась докрасна.

— Ничего, — присвистнул брат, который шапку носил набекрень, — пускай топят сколько влезет; вот поверну шапку прямо, сразу холодно станет.

Так оно и было. Три дня и три ночи топили печки. Потрескались они, а комната как была, так и осталась холодная. На третий день дивится король — не сгорели братья! Но мешок-то уже готов и, хочешь не хочешь, надо деньги отдавать. Выгребли одну денежную кладовую, вторую, только на полмешка хватило. Все кладовые выгребли, и лишь тогда дополна мешок насыпали.