Лауреаты Ленинского комсомола

Вацлав(держа в руках трехрядку). На патефоне у меня лучше выходило. Жалко патефон — после той бомбежки я одну только ручку от него нашел.

Люся(шепотом Яну Маленькому), Скорей бы кончилась эта комедия!

Яну Маленькому больно это слышать. Он с укором смотрит на Люсю.

Ян Маленький. Для меня это вовсе не комедия, Люся. Это по-настоящему. И на всю жизнь.

Вдруг мать Люси поднимается и, прижав конец косынки к глазам, выходит.

Люся(Ане), Ну вот. Ведь ты говорила с мамой, объясняла ей, что все понарошку?

Аня. А сама ты, Люся, все роль играешь? Ой ли! Не верю я теперь в твое «понарошку».

Ян Большой(не сводя глаз с Наталки, поднимается), Зря вы эту свадьбу затеяли! Кругом смерть, горе…

Вацлав(неумело наигрывая на трехрядке). Как так «зря»! А ну, выпьем — за жизнь, за счастье!

Люся. Хорошо, что стекла все вылетели!

Ян Маленький(удивленно). Почему?

Люся. Надоело — днем и ночью дребезжали. Вацлав наигрывает оберек.

Люся(вскакивает). А я плясать буду! Свадь-ба-то моя! Буду плясать всем назло! А ну, «Русского»!

Она пускается в пляс.

Ян Большой подает стакан Наталке. Та смотрит перед собой пустым взглядом.

Ян Большой. Выпейте, панна Наталка!

Наталка. Он все еще жив?

Ян Большой(сообразив, что речь идет о Счастливчике, с ненавистью). Да, ему везет по-прежнему!..

Аня. О ком вы?

Наталка и Ян Большой молчат.

Скрипит дверь.

Люся останавливается.

В дверях занесенный снегом Костюк. Он входит, впустив клубы пара, хромая.

Костюк. По какому случаю праздник?

Ян Большой. Свадьба. С разрешения германского командования. Траур по Сталинграду кончился.

Костюк вдруг бросается к столу. Его останавливает Аня.

Костюк. Люся! Аня! Как же это?

Аня. Зачем же так на шнапс бросаться? Сами угостим.

Костюк(хрипло). Вот оно что… С разрешения, значит…

Люся(задорно). Может, ты не разрешишь?

Аня наливает Костюку полный стакан водки.

Костюк(пожимает плечами). Раз начальство не против, мне что?

Но в глазах у него — горечь и возмущение.

Аня. Выпейте, господин старший полицейский, за счастье молодых!

Аня неотрывно смотрит на Костюка. Он залпом выпивает стакан. Глаза его наполняются слезами. Он вырывает у Вацлава трехрядку, растягивает мехи и с отчаянием хрипло поет:

Ихь тебя шукала,
Варум ты не пришел?
Ихь пошла нах хауз,
Бо вассер с неба шел.
Ой, война прима, война гут,
Манн на фронте, камрад тут!..

Костюк(обрывая песню). Да!.. И вся любовь!

Ян Маленький, глядя на Костюка, крутит пальцем у виска.

Костюк отдает Вацлаву гармонь и круто поворачивается к двери. На пороге он останавливается, смотрит укоризненно, с горечью на Люсю, едва заметно кивает.

Лицо Ани озаряется радостью.

Костюк. Горько! Горько!

Люся пожимает плечами и демонстративно целует Яна.

Костюк выбегает, хлопнув дверью.

Люся. И еще этот хромой черт настроение портит! Мало ему партизаны в лесу дали. Простреленной ногой отделался!

Аня(вдруг радостно). Поздравляю тебя, Люся! (Крепко ее целует, добавляя шепотом.) Связь восстановлена!

Казино в новом помещении поскромнее. Здесь как-то тише, и не так победоносно гремят речи, и не так крикливо ведут себя немцы.

За крайним столиком Венделин пьет пиво и читает газеты. Входит Альфред. На груди Железный крест, значок ранения, в петлицах — новая «галка», руки в черных перчатках.

Голоса. О, герой!.. Альфред пришел!.. С тебя выпивка!

Из-за столов встают, подходят к Альфреду, бьют его по плечу, пытаются пожать руки, но он отказывается, указывая на перчатки.

Венделин поднимает голову. В глазах — сдержанная радость. Он ждет, подойдет ли Альфред.

Альфред подходит. Венделин указывает ему на место рядом с собой.

Альфред(садится). Что пьешь?

Венделин. Как всегда.

Альфред(кивает пробегающей с подносом официантке). Пива!

Венделин(смотрит на черные перчатки, на крест). Как ты себя чувствуешь?

Альфред. Теперь в госпиталях не задерживаются… Ты видишь крест, а шрама от электросварки не видишь. Но Альф не изменился.

Венделин(с облегчением). Я всегда в тебя верил.

Альфред. Странная вещь — инстинкт самосохранения. Может быть, не стоило спасать этих олухов.

Венделин. И себя?

Альфред. А себя и подавно!

С кружкой в руке к Альфреду протискивается летчик с шрамом на лице.