Лавка древностей. Том 1

— И концы спряталъ въ воду, чтобы избавиться отъ дражайшаго внука и его назойливыхъ друзей, хотите вы сказать, не такъ ли? закончилъ Квильпъ, потирая руки.

Ричардъ Сунвеллеръ былъ пораженъ. Этотъ неожиданный побгъ старика и Нелли грозилъ въ конецъ разрушитъ его планы въ ту самую минуту, когда онъ готовился атаковать сердце своей будущей невсты. Онъ только въ эту ночь узналъ отъ пріятеля о болзни старика и поспшилъ его навстить, да заодно ужъ побесдовать съ Нелли. Онъ былъ заране увренъ въ успх; онъ уже видлъ, какъ она мало-по-малу сдается подъ обаяніемъ его томительной рчи; онъ уже наслаждался при мысли о томъ, какъ жестоко отомститъ Софи Уэкльзъ за ея неврность. И вдругъ — все пропало. Нтъ ни старика, ни Нелли, а главное, исчезли его денеяжки, на которыя они съ пріятелемъ точили зубы; можно было подумать, что старикъ нарочно сыгралъ съ нимъ такую злую шутку.

Даніель Квильпъ тоже былъ порядкомъ удивленъ и даже отчасти встревоженъ исчезновеніемъ старика. Отъ его проницательныхъ глазъ не ускользнуло то, казалось бы, неважное обстоятельство, что бглецы захватили съ собой кое-какое платье. Зная, что старикъ не въ своемъ ум, онъ не понималъ, что такое онъ могъ затять. Ясно, что Нелли была съ нимъ заодно. Да не подумаетъ читатель, чтобы Квильпъ хоть на минуту задумался или бы тревожился объ участи слабаго, дряхлаго старика и беззащитнаго ребенка. Нтъ, въ этомъ грх онъ былъ неповиненъ. Онъ просто напрасно подозрвалъ, что старикъ унесъ съ собой заране припрятанныя денежки, и досадовалъ на свою оплошность.

Онъ нсколько утшался мыслью, что не онъ одинъ попалъ впросакъ. Вотъ и этотъ молодецъ, наврно, пришелъ сюда для того, чтобы лестью или угрозами выманить для своего пріятеля деньги у старика, слывшаго богачомъ. Эта неудача Дика пришлась ему какъ нельзя боле по сердцу и онъ сталъ съ наслажденіемъ его поддразнивать, яркими красками расписывая передъ нимъ богатство старика и распространяясь о его лукавств — вотъ, молъ, какую хитрую штуку онъ устроилъ, чтобы отдлаться отъ надодливыхъ родныхъ!

— Стало быть, мн здсь нечего длать, вымолвилъ наконецъ Дикъ, крайне смущенный своей неудачей.

— Ршительно нечего, подтвердилъ Квильпъ.

— Передайте, пожалуйста, старику, что я приходилъ освдомиться о его здоровь.

— Съ величайшимъ удовольствіемъ, отвчалъ Квильпъ. Въ первый же разъ, какъ его увижу, непремнно передамъ ему.

— Скажите ему сударь, что я приходилъ для того, чтобы по мр силъ моихъ и возможности содйствовать искорененію семейнаго раздора и вмсто него посять смена родственной любви и согласія. Вы будете такъ любезны, исполните мое порученіе?

— Разумется, исполню.

— Такъ ужъ заодно я попрошу васъ, сударь, вручить ему вотъ это. — Дикъ подалъ ему крошечную измятую карточку. — По утрамъ я всегда дома. Стоить только дважды стукнуть въ мою парадную дверь и она тотчасъ же будетъ отперта. Считаю долгомъ прибавить, сэръ, мои близкіе друзья всегда чихаютъ, входя ко мн въ переднюю, чтобы дать о себ знать, дескать, свои люди. Ахъ, извините пожалуйста, позвольте мн взглянуть на карточку, которую я вамъ дамъ.

— Сдлайте одолженіе, вотъ она.

— По какой-то, хотя и весьма естественной случайности, я далъ вамъ, вмсто своей визитной карточки, входный билетъ въ веселый, но чрезвычайно приличный клубъ «Славныхъ Аполлонистовъ». Я состою тамъ пожизненнымъ гроссмейстеромъ. А вотъ это, сударь, мой настоящій документъ. Честь имю кланяться.

Квильпъ поклонился ему, и пожизненный гроссмейстеръ «Славныхъ Аполлонистовъ», приподнявъ шляпу передъ м-съ Квильпъ, снова ухарски надвинулъ ее набекрень и вышелъ изъ лавки.

Въ это время къ лавк подъхали фуры. Рослые носильщики, въ суконныхъ шапочкахъ, дружно принялись за дло; стали выносить изъ лавки тяжелые комоды, шкафы, раскачивая ихъ какъ перышко на голов. Карликъ не хотлъ отстать отъ нихъ: самъ таскалъ и жену заставлялъ носить невроятныя тяжести, вообще суетился и всюду совалъ свой носъ. Онъ точно чортъ вертлся передъ глазами у носильщиковъ, ругалъ ихъ въ то же время не упускалъ случая толкнуть ногой мальчишку-сторожа, когда тотъ попадался ему на дорог. Всякій разъ, какъ онъ несъ тяжелый сундукъ, онъ непремнно старался задть по голов или придавить въ грудь своего повреннаго, Брасса. Тотъ стоялъ въ дверяхъ. На его обязанности лежало удовлетворять любопытство толпившихся внизу сосдей и уличныхъ звакъ. Квильпъ такъ подгонялъ всхъ, что черезъ нсколько часовъ въ дом не осталось ничего, кром пустыхъ бутылокъ, да кое-гд на полу валялись пучки соломы и обрывки рогожъ.

Вдоволь натрудившись, карликъ возсдалъ теперь, поджавъ ноги на старой рогож, какъ какой нибудь африканскій вождь, и завтракалъ, т. е. лъ хлбъ съ сыромъ и запивалъ пивомъ этотъ скудный завтракъ. Какой-то мальчикъ все терся у входной двери. Квильпъ замтилъ это, и хотя ему былъ виденъ только кончикъ его носа, онъ сейчасъ же узналъ Кита.

— Подойдите-ка сюда, милостивый государь, крикнулъ карликъ. — Ну-съ, вотъ они и ушли, твой старый хозяинъ и молодая хозяюшка.

— Ушли! повторилъ Китъ, съ изумленіемъ озираясь вокругъ.