Лавка древностей. Том 1

— Вы застали насъ въ самомъ разгар спора, добавилъ онъ, указывая на какого-то человка, стоявшаго у противоположной двери. — Этотъ молодецъ, наврно меня убьетъ. Онъ давно убилъ бы меня, если бы у него хватило смлости.

— Ба! ужъ скоре вы, если бы могли, отдлались бы отъ меня, выдали бы меня головой, даже способны были бы ради этого совершить клятвопреступленіе, проговорилъ молодой человкъ, пристально взглянувъ на меня и насупивъ брови. — Это ни для кого не новость.

— Да, дйствительно, если бы можно было словами, молитвами или клятвами избавиться отъ тебя, я бы, кажется, ни передъ чмъ не остановился, промолвилъ старикъ, поворачиваясь къ нему.

— Это-то мы знаемъ. Я вамъ только что это самое говорилъ. Но такъ какъ меня ни тмъ, ни другимъ убить нельзя, я, какъ видите, живъ и еще долго буду жить.

— А вотъ мать его умерла! вскричалъ старикъ, въ отчаяніи всплеснувъ руками и поднимая глаза къ небу. — Гд же тутъ правосудіе.

Молодой человкъ стоялъ, раскачивая стулъ ногой и съ презрительной усмшкой глядлъ на старика. Это былъ статный, и даже, если хотите, красивый молодой человкъ, лтъ двадцати; но было что-то дерзкое, отталкивающее въ его лиц и жестахъ, носившихъ, такъ же какъ и весь его костюмъ, слды распутной жизни.

— Мн нтъ дла до вашего правосудія. Я не уйду отсюда до тхъ поръ, пока не захочу, разв что вы велите вытолкать меня въ шею; но я знаю, что вы этого не сдлаете. Еще разъ повторяю вамъ; я хочу видть сестру.

— Сестру, съ горечью произнесъ старикъ.

— Да, сестру, подхватилъ тотъ. — Вы не въ состояніи уничтожить это родство, какъ бы вы этого ни желали. Я хочу видть мою сестру. Вы губите ея душу своими мерзкими тайнами; вы держите ее взаперти, увряя всхъ и каждаго, что любите ее, а между тмъ заставляете ее день и ночь работать на васъ, чтобы прикладывать лишніе гроши къ своимъ капиталамъ, которымъ вы сами не знаете счета. Словомъ, я сказалъ, что увижу ее и добьюсь своего.

— Вотъ нашелся заступникъ, ратующій о загубленныхъ душахъ! воскликнулъ старикъ, обращаясь ко мн. — И онъ еще сметъ съ презрніемъ говорить о грошахъ, сколоченныхъ тяжелымъ трудомъ! Негодяй, который не только оттолкнулъ отъ себя всхъ, имющихъ несчастіе считаться его родственниками, но, благодаря своей порочной жизни, потерялъ даже право называться членомъ общества. Да еще и лгунъ, вдобавокъ, старикъ понизилъ нсколько голосъ и приблизился ко мн,- онъ знаетъ, какъ я люблю мою Нелли и старается при постороннихъ уколоть меня въ самое больное мсто.

— Очень мн нужны ваши посторонніе! Пускай они заботятся о своихъ длахъ, а до меня имъ дла нтъ.

— Однако, я вижу, что этимъ разговорамъ не будетъ конца, а меня на улиц ждетъ пріятель. Съ вашего позволенія, я приведу его сюда.

Съ этими словами онъ подошелъ къ двери и, высунувъ голову на улицу, сталъ знаками подзывать кого-то. Судя по его нетерпливымъ жестамъ, тотъ не соглашался подойти, но минуту спустя, на противоположномъ тротуар, какъ будто случайно, появился какой-то молодой человкъ въ грязномъ, растрепанномъ костюм, хотя и сшитомъ по послдней мод. Онъ помоталъ нсколько разъ головой, поводилъ бровями, какъ бы желая показать, что не ршается принять приглашеніе, но въ конц концовъ перешагнулъ черезъ улицу и вошелъ въ лавку.

— Ну, или же, и молодой человкъ, приглашавшій его войти, втолкнулъ его въ комнату. — Рекомендую, Дикъ Сунвеллеръ, мой пріятель. Садись, Дикъ.

— Да пріятно ли это будетъ старику? спросилъ тотъ вполголоса.

— Садись, говорятъ теб, повторилъ товарищъ.

Сунвеллеръ слъ и, благосклонно улыбнувшись всмъ присутствующимъ, замтилъ, что прошедшая недля была очень благопріятна для утокъ, а ныншняя также благопріятна для пыли, и что онъ, стоя на улиц, увидлъ свинью, выбжавшую изъ табачной лавки съ соломенкой въ зубахъ, изъ чего онъ заключаетъ, что и будущая недля будетъ хороша для утокъ, то есть, наврное будетъ дождь. Потомъ онъ извинился, что туалетъ его нсколько небреженъ, объясняя это тмъ, что прошлой ночью «солнце очень ярко свтило ему въ глаза». Онъ хотлъ самымъ деликатнымъ образомъ датъ понять окружающимъ, что наканун былъ мертвецки-пьянъ.

— Но это не бда, прибавилъ онъ, вздохнувъ, — коль скоро душевный огонь поддерживается общимъ братскимъ весельемъ и крыло дружбы не теряетъ ни единаго пера, коль скоро умъ расцвтаетъ пышнымъ цвтомъ въ потокахъ розоваго вина и мы въ ту минуту чувствуемъ себя счастливе, чмъ когда-либо.

— Здсь совсмъ не мсто говорить рчи, остановилъ его пріятель вполголоса.

— Фредъ! воскликнулъ Сунвеллеръ, ударивъ себя пальцемъ по носу. — Умный человкъ пойметъ съ одного слова. Можно быть честнымъ и счастливымъ, и не обладая богатствомъ. Постой, Фредъ, не говори. Я самъ знаю: слово — серебро, а молчаніе — золото. Позволь мн только спросить тебя на ухо: старикъ не сердится?

— Это до тебя не касается.

— Теб легко говорить, а по-моему осторожность не мшаетъ, и въ словахъ, и на дл, и онъ подмигнулъ глазомъ, какъ бы намекая на какую-то великую тайну, скрестилъ руки на груди, откинулся на спинку кресла и съ напускной важностью сталъ смотрть въ потолокъ.