Лавка кошмаров (СИ)

– Так, значит? – проговорил он тихо после долгого молчания. – Выгоняешь меня? Я хотел помириться с тобой, а стало еще хуже, – Драко судорожно сглотнул. – Мы с тобой дружим с детства, Гарри, а этого Северуса Снейпа ты знаешь от силы пару дней – но все равно делаешь выбор в его пользу.

– Я не собирался никого выбирать, – устало возразил Гарри. – Ты сам затеял эту глупую ссору.

– Ты еще увидишь, что я был прав, – сказал Драко мстительно – его голос сорвался, – но будет уже поздно.

Малфой забрался на подоконник, перекинул ноги через оконную раму и спрыгнул на козырек. Гарри, даже не став смотреть, как Драко спускается на землю, закрыл окно и тяжело рухнул в постель.

Простыня и одеяло оказались влажными из-за растаявшего снега; Гарри со вздохом опустился на пол, на ковер, и, откинув голову на край кровати, прикрыл рукой глаза. От просветленного настроения, в котором он пребывал до разговора с Драко, не осталось и следа. Гарри было тягостно на душе – ему было жаль, что он расстался с Драко так плохо, и в то же время Гарри сердился на друга за его слова, за непонимание, за эту злосчастную малфоевскую циничность… Почему Драко не мог просто поверить ему? Почему не порадовался вместе с Гарри? Зачем нужно было всё портить?.. Гарри было обидно до слез. До появления Драко ему хотелось поделиться с кем-то своим открытием, но сейчас Гарри испытывал лишь горечь разочарования; ему подумалось, что теперь он понимает, отчего Северус Снейп скрывает свое ремесло от посторонних глаз.

Гарри просидел так, на полу, закутавшись в плед, до самого рассвета, и наутро, когда спустился в кухню, чувствовал себя совершенно разбитым. Должно быть, это было заметно, потому что мама обеспокоенно поинтересовалась, не заболел ли он, а отец, потрепав Гарри по голове, спросил его со своей обычной грубоватой лаской:

– Ты чего такой хмурый, приятель?

– Плохо спал, – ответил Гарри, кисло рассматривая омлет у себя на тарелке.

– Это из-за Драко, да, сынок? – спросила мама. – Вы с ним поссорились? Вчера утром он выбежал от нас, даже не попрощавшись…

Гарри поковырял омлет вилкой.

– Да нет, не поссорились… – сказал он: Гарри не хотелось говорить о Драко; впрочем, ему вообще не хотелось говорить.

– Кто их разберет, этих Малфоев, – заметил мистер Поттер примирительно и вновь раскрыл газету, которую читал до того, как Гарри вошел в кухню. Гарри бездумно уставился на заголовок на первой странице: «Зверское убийство в Лютном! Что это – акт возмездия или кровавый ритуал?». Гарри почувствовал, что у него окончательно пропал аппетит.

– Мам, я потом поем, – сказал он, вставая из-за стола.

Миссис Поттер совсем растревожилась.

– Гарри, малыш, что с тобой? – она потрогала ему лоб. – Ты точно не заболел?

– Нет, мам, ну хватит, – Гарри вышел из кухни, прошел в прихожую, крикнул оттуда: – Я скоро вернусь! – и поспешно затворил дверь, чтобы мама не успела спросить, куда это он собрался.

Гарри быстро шел по Диагон-аллее, еще более нарядной, чем обычно: снег, еще не потревоженный прохожими, ослепительно сверкал в лучах солнца, витрины пестрели рождественскими украшениями, на крышах мигали разноцветные огни. Откуда-то доносилась модная песенка, чуть искаженная радиоприемником, пахло хвоей и сладостями, свежий покров снега хрустел под ногами, а над головой сияло ослепительно-синее, чистое, без единого облачка, небо. Всё вокруг – даже сам воздух, холодный, напитанный свежестью, – казалось, было пронизано радостным волнением: золотистые лучи солнца, играющие на стеклах витрин и на каскадах разноцветных гирлянд, снег, сверкающий так ярко, что Гарри приходилось щуриться, отблески огней, расцвечивающие снег всеми цветами радуги – все это искрилось, блистало, смеялось, твердило о наступающем празднике, и Гарри, глядевший по сторонам, невольно приободрился.

Лютный, на удивление, тоже готовился к Рождеству, приобретя еще более причудливый вид. Венки, развешанные на дверях лавок, больше напоминали погребальные, облезлый серебряный дождь, завесивший некоторые витрины, казался нитями паутины, а улыбающиеся лица Санта-Клаусов, оббитые и выцветшие, выглядели скорее зловеще, чем празднично. Гарри подумалось, что так, должно быть, выглядит празднование Рождества в аду: гротескная, жуткая, уродливая насмешка над светлым праздником. Гарри пришло на ум слово, услышанное им от Драко – «макабрический».