Лавка кошмаров (СИ)

Внезапно Гарри вновь овладело тревожное чувство, уже посещавшее его вчера вечером, когда он возвращался домой из лавки, – только на этот раз оно стало ярче и беспокойнее: кто-то опять следил за Гарри, следуя за ним по пятам. Не замедляя шаг, он оглянулся, но Лютный был безлюден – только какой-то оборванец, пошатываясь, брел вдоль стены одного из домов, бормоча что-то себе под нос. Ощущение чужого пристального взгляда всё не покидало Гарри; он двинулся вперед, то и дело оглядываясь, но в Лютном, казалось, не было ни одной живой души. В какой-то момент Гарри даже почудилось, что он слышит тихие торопливые шаги, перебегавшие из одного проулка в другой, но за хрустом снега под ногами Гарри не мог различить их в точности. Чувство, завладевшее Гарри, еще не было страхом, скорее – смутным беспокойством, но что-то подсказывало ему, что в лавке он будет в безопасности, поэтому Гарри прибавил шаг.

Когда Гарри, наконец, достиг лавки, то уже почти бежал. Пару раз, оглянувшись через плечо, он замечал некую тень, которая скрывалась в проулках прежде, чем Гарри успевал рассмотреть ее; а уже у двери лавки, посмотрев влево, он краем глаза увидел темную фигуру, передвигавшуюся неуклюжей, изломанной походкой, – фигура нырнула за угол дома сразу же, как только Гарри повернул к ней голову.

На счастье, дверь лавки оказалась не заперта. Гарри вошел, закрыв за собой дверь на задвижку, невольно взглянул в глаза деревянной сове и сразу же прошел в отгороженный шкафом закуток, где он впервые встретил Северуса Снейпа. Но, к удивлению Гарри, там было пусто, даже лампа не горела, несмотря на то, что шторы были задернуты, и лавка тонула в полумраке.

Гарри почувствовал неприятное волнение: едва ли Северус Снейп мог покинуть лавку, не заперев ее; да и вообще – сама мысль о том, что Северус Снейп когда-то все-таки уходит из лавки, казалась Гарри более чем нелепой и невероятной. Он взглянул на потайную дверь позади бюро, надеясь, что Северус Снейп может оказаться в комнате, в которую входил вчера вместе с Люциусом Малфоем, но дверь была закрыта снаружи на засов.

Гарри подошел к бюро, раздумывая, что делать. Тревожное предчувствие предостерегало его от того, чтобы выйти из лавки; из головы не шла гротескная фигура, которую он мельком увидел у дома напротив – Гарри, сам не зная, отчего, содрогался всякий раз, когда пытался представить ее себе. Он посмотрел по сторонам, выискивая свою палочку, но, по-видимому, ее здесь не было, а искать палочку среди бесчисленных вещей в основной части лавки Гарри посчитал безнадежной затеей.

Он медленно обошел бюро и встал там, где обычно стоял Северус Снейп. Запах лавки – запах старых книг, пыли и еще чего-то, что Гарри не мог определить, – живо напомнил ему вчерашний вечер, когда Северус Снейп был так близко к нему; Гарри почудилось, что Северус и сейчас, невидимый, стоит где-то рядом. Книга с черными страницами лежала прямо перед Гарри, но он не осмелился открыть ее. Вместо этого он оглянулся на застекленную витрину, закрытую шторами – Гарри вдруг засомневался, надежна ли решетка. Потом он вспомнил слова Драко о том, что стены лавки наверняка заговорены, и его тревога немного улеглась, чтобы вспыхнуть с новой силой, когда снаружи, с улицы, донесся звук шагов. Неровный – словно идущий припадал на одну ногу – он заставил Гарри похолодеть от неизъяснимого ужаса; Гарри застыл, глядя на шторы, и вскоре услышал другой звук – как будто кто-то водил когтем по стеклу.

Гарри похолодел. Ему подумалось, что если Северус Снейп находится где-то в лавке, то сейчас он уж точно должен подойти сюда; но тот всё не появлялся, а скрежещущий звук смолк так же внезапно, как и возник. Воцарилась тишина; Гарри слышал только свое прерывистое дыхание. Наконец, не выдержав, он приблизился к стеклу, взялся за шторы и резко, чтобы не успеть испугаться, раздвинул их.

И тут же отпрянул, споткнулся о чернильницу, которую уронил неловким движением, судорожно вцепился в края бюро, будто искал в нем спасение. Лицо, бледневшее за стеклом, напоминало человеческое, но все же не было лицом человека – ведь у человека не могло быть таких глаз, горящих лихорадочной жаждой убийства, не могло быть испещренной черными прожилками кожи, таких бескровных губ, приподнятых в зверином оскале, длинных, черных зубов; у человека не могло быть столько неутолимой злобы во взгляде. Существо за стеклом не двигалось, просто смотрело на Гарри, словно стремилось вцепиться ему в лицо своими беспокойными черными глазами; а Гарри стоял, оглушенный ужасом, и не мог пошевелиться. Он узнал этот взгляд, что преследовал его прошлым вечером, что впивался ему в спину сегодня, когда он шел через Лютный: горящий, ненавидящий, безумный взгляд твари, в которой уже не осталось ничего человеческого, кроме жажды мести.