Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 2

«Пытаясь сформулировать эту мысль о преодолении границ космоса, я использую как можно больше элементов, которые в прежних интеллектуальных и эмоциональных условиях служили для человека олицетворением всего нереального, неосязаемого и загадочного… Из этих составных частей я стараюсь создать что-то вроде призрачной фантасмагории, обладающей, возможно, такой же нечеткой связностью, как и цикл традиционных мифов или легенд, где лишь мимолетно объясняется происхождение древних сил и трансгалактических существ, притаившихся на нашей бесконечно малой планете (и на других, естественно, тоже). Готовясь целиком заселить Землю, они наращивают позиции и время от времени сталкиваются с другими второстепенными формами жизни (например, человеческими существами)… После создания космического пантеона фантасту остается только драматичным и убедительным образом соединить этот „внешний“ элемент с Землей. Как мне кажется, лучшим вариантом будет упоминание древних культов, идолов и документов, подтверждающих, что человеку (или тому, кто обитал на планете до него) известно о присутствии „внешних“ сил. Кульминацией таких историй становится внезапное вторжение забытых древних сил в привычный безмятежный мир…»⁶³

Цитата, не совсем верно воспроизведенная Фарнезе по памяти, отчасти напоминает письмо Лавкрафта к Фарнсуорту Райту от пятого июля 1927 года (когда он заново послал ему «Зов Ктулху»), хотя истинная суть тех размышлений была совсем иной. Со временем эта цитата дошла до Августа Дерлета, который в слегка видоизмененной форме начал тиражировать ее как высказывание Лавкрафта, начиная со статьи «Г. Ф. Лавкрафт, изгой» (River, июнь 1937 года). Вскоре этот отрывок стал пресловутым «доказательством» в поддержку неправильного представления самого Дерлета о «Мифах Ктулху», считавшего, что в их основу положена традиционная борьба добра и зла, схожая с христианством. До недавного времени эта «цитата» оставалась самым упоминаемым высказыванием, которое приписывалось Лавкрафту.

Вину за широкое распространение этого недостоверного отрывка в равной степени разделяют Фарнезе и Дерлет. Поначалу у Дерлета не было причин сомневаться в том, что фраза действительно взята из письма Лавкрафта, ведь Фарнезе написал ее в кавычках, однако вскоре после этого Фарнезе прислал Дерлету оригинальные послания Лавкрафта для подготовки публикации «Избранных писем» (правда, целиком их так и не издали), и в печатных копиях писем такой цитаты нет. На самом деле данный отрывок показался Дерлету настолько убедительным подтверждением его ошибочных взглядов на творчество Лавкрафта (несмотря на то, что он противоречил всем прежним заявлениям самого Говарда на эту тему), что он не был готов его выкинуть. Ближе к концу жизни Дерлета, когда начали возникать сомнения по поводу истинного источника цитаты, к нему обратились с просьбой показать оригинал письма, и Дерлет жутко разозлился, поскольку такого письма не было. В результате некоторые исследователи решили, что Дерлет сам выдумал цитату, и это объяснение казалось вполне правдоподобным, пока Дэвид Э. Шульц не прояснил вопрос, обнаружив письма Фарнезе⁶⁴.