Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 2

«…он довольно сильно сутулился, так что я поначалу недооценил его рост и ширину плеч. Лицо у него оказалось узким и вытянутым, с выдающимся подбородком. Ходил он размашисто. Речь быстрая, немного дерганая. Создавалось впечатление, что тело не поспевает за проворством его мыслей…

Держался он не напыщенно и без капли надменности, совсем наоборот. При этом даже для самых простых фраз он умел подбирать ученые, высокопарные слова. Мы не прошли и квартала, как я уже понял, что Г. Ф. Л. может разговаривать только так и никак иначе. Если б он выражался проще, как и все остальные, вот это как раз показалось бы неестественным…

Двадцать восемь часов мы болтали, обмениваясь мыслями и фантазиями, додумывая друг за друга идеи. Он с большим удовольствием вбирал в себя новый опыт: зрительный, звуковой, словесный, мыслительный. За всю жизнь я практически не встречал других людей с таким же уровнем так называемой „интеллектуальной жажды“. Он никак не мог насытиться новыми словами, задумками, размышлениями. Он додумывал, объединял, докапывался до сути идей, и все это со скоростью пулеметной очереди»⁵⁷.

Первая встреча с Прайсом служит еще одним доказательством того, как сильно Лавкрафт изменился за последние пятнадцать лет. В 1917 году во время личного знакомства с Рейнхардом Кляйнером, с которым к тому моменту два года состоял в переписке, он вел себя натянуто и чересчур официально. Теперь же, увидевшись с прежде незнакомым человеком, Лавкрафт мог держаться непринужденно и дружелюбно, будто давно его знает. Как только Лавкрафт вернулся домой из путешествия, между ними ожидаемо завязалась оживленная переписка, которой Говард очень дорожил – он сохранил все письма Прайса, – хотя по многим творческим вопросам эти двое придерживались совершенно разных мнений. Такой же чести удостоились Дональд Уондри, Роберт И. Говард, Кларк Эштон Смит, К. Л. Мур и Эрнест А. Эдкинс – все их послания Лавкрафт тоже не выбрасывал.

С поездкой в Новый Орлеан связана одна любопытная легенда: Прайс якобы водил Лавкрафта в бордель, где среди девушек нашлись ярые поклонницы Weird Tales и в особенности рассказов самого Лавкрафта. На самом деле эта история (если она не выдумана от начала до конца) связана с Сибери Квинном. Далее, как утверждается, девушки в знак признания его мастерства предложили Квинну «разок за счет заведения». В мемуарах Прайс с иронией отмечает, что «отказался от любовниц» из уважения к чувствительности Лавкрафта.

Из Нового Орлеана Лавкрафт поехал в Мобил, штат Алабама, а затем в Монтгомери и Атланту, хотя в современной Атланте не оказалось никаких привлекательных старинных мест. После этого он отправился в Ричмонд через Северную и Южную Каролину, куда добрался к концу июня. Традиционно осмотрев все достопримечательности, связанные с По и Конфедерацией, Лавкрафт ненадолго заглянул в Фредериксберг, Аннаполис и Филадельфию, а около двадцать пятого июня наконец-то вернулся в Нью-Йорк. Там он снял жилье в Бруклин-Хайтс, по соседству с Лавмэном. Лавкрафт планировал пробыть в Нью-Йорке дольше недели, но из-за телеграммы от Энни, полученной первого июля, засобирался домой раньше времени.

Лиллиан серьезно заболела и находилась при смерти. Первым же поездом Лавкрафт уехал в Провиденс и прибыл туда поздно вечером первого июля. Лиллиан была в полукоматозном состоянии и умерла третьего числа, не приходя в себя. Ей было семьдесят шесть лет. В свидетельстве о смерти указано, что скончалась она от атрофического артрита. Лавкрафт неоднократно упоминал о проблемах Лиллиан со здоровьем: она страдала от неврита и болей в пояснице, которые значительно ограничивали ее подвижность – в последнее время она редко выходила из дома. Все эти заболевания теперь окончательно ее добили. В переписке Лавкрафт практически не выражал сильных переживаний, на что имел полное право, однако за его словами скрывается глубокое горе: