Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 2

А вот недостатки «Крылатой смерти» уже не спишешь на Хилд. В этом нелепом рассказе речь идет об ученом Томасе Слоунвайте, который обнаружил в Южной Африке редкое насекомое, чей укус смертелен, если только его не обработать специальным веществом. Местные жители называют это насекомое «дьявольской мухой», считая, что после умерщвления жертвы оно якобы забирает себе ее душу. С помощью этого насекомого Слоунвайт убивает своего конкурента, ученого по имени Генри Мур, однако вскоре Томасу начинается являться насекомое, безошибочно обладающее чертами характера Мура. Концовка и вовсе абсурдна: Слоунвайт тоже умирает, его душа попадает в тело мухи, и, окунувшись в чернила, он оставляет послание на потолке комнаты. Такое причудливое и смехотворное завершение истории (выдуманное самим Лавкрафтом) явно должно было стать кульминацией ужаса, но привело лишь к разрядке напряжения.

Об этом рассказе Лавкрафт сообщал Дерлету в письме, которое, скорее всего, относится к августу 1932 года:

«Жаль, что твоя новая история похожа на более раннюю работу автора. На днях с моей клиенткой случилось что-то странное – речь идет о сюжетном элементе, который лично я придумал и ввел в рассказ, полагая, что он оригинален. Произведение отправили Красавчику Гарольду [Бейтсу], а он его отверг, поскольку тот самый элемент (когда насекомое обмакивается в чернила и оставляет послание на потолке) использовался в другом рассказе, который он уже принял к публикации. Что за чертовщина! Я-то думал, мне в голову пришла абсолютно новая и уникальная идея!»⁷⁰

Неизвестно, какому такому шедевру литературы удалось опередить Лавкрафта с этой задумкой, зато определенный интерес представляет заметка о принятии рассказа в Strange Tales. Хотя ранее я выражал сомнения по поводу теории Уилла Мюррея, согласно которой «Тень над Инсмутом» Лавкрафт создавал с прицелом на публикацию в Strange Tales, однако это утверждение, как мне кажется, справедливо относительно первых работ Хилд, которые действительно отправили Бейтсу. Насчет остальных рассказов точной информации нет: возможно, их тоже послали в Strange Tales, ведь написаны они были еще до закрытия журнала в конце того года. «Крылатую смерть» Лавкрафт послал Фарнсуорту Райту, но тот, по-видимому, не сразу принял историю – вышла она только в Weird Tales за март 1934 года. После ее публикации Лавкрафт говорил: «Рассказ так себе, ничего выдающегося… Примерно на 90–95 % он написан мной»⁷¹.

Мне всей душой хочется верить, что «Ужас в музее» был осознанно задуман как рассказ пародийный, в подражание мифологии самого Лавкрафта. Здесь появляется новое «божество» Ран-Тегот – хранитель музея восковых фигур Джордж Роджерс якобы обнаружил его во время экспедиции на Аляску. Он показывает снимок существа Стивену Джонсу, своему скептически настроенному другу: «Как это ни парадоксально, у его облика все-таки было некое выражение: Джонс видел, что за треугольником выпуклых рыбьих глаз и скошенным хоботом проступает смесь ненависти, жадности и чистой жестокости – абсолютно непостижимой для человека из-за соединения с другими эмоциями родом не из нашего мира и даже не из нашей Солнечной системы». Напыщенность этой фразы однозначно намекает на пародию, и в рассказе действительно можно увидеть пародийные намеки на «Модель Пикмана» и «Зов Ктулху». Представьте всю нелепость ситуации: в подвале музея в ящике спрятана не статуэтка с изображением какого-то бога, а само божество! Крайне абсурдно звучат слова бредящего Роджерса, когда он пытается принести Джонса в жертву Ран-Теготу: