Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 2

В Чарльстоне и Ричмонде Лавкрафт занимал себя «композитным творчеством», как он это называл. Для третьего ежегодного номера Fantasy Magazine (выпущен в сентябре 1935 года) Джулиус Шварц задумал два коллективных рассказа под одним названием «Вызов извне»: первый – чисто научно-фантастический, второй – в «странном» жанре. За второй принялись К. Л. Мур, Фрэнк Белнэп Лонг, А. Мерритт и Лавкрафт (еще одно место было вакантным), а за фантастический – Стенли Г. Вейнбаум, Дональд Уондри, Э. Э. «Док» Смит, Харл Винсент и Мюррей Лейнстер. Завербовать их всех, особенно упрямого старожила А. Мерритта, было сродни подвигу. Условие выдвигалось одно: писать по абзацу по очереди, но в «странной» команде все пошло не совсем по плану.

Рассказ начинается с того, что Джордж Кэмпбелл, которого блекло презентует Мур, на отдыхе в канадской глуши находит причудливый кварцевый куб неизвестного происхождения. Дальше «весьма находчиво»¹⁹ вступает Лонг, затем Мерритт, которому выпало задать-таки направление сюжету, однако он встал на дыбы: Лонг якобы ушел от темы в названии. Меррит потребовал себе право на второй кусок, иначе откажется от участия, и Шварц скрепя сердце согласился (сочтя Лонга менее известным, менее значимым). Часть Мерритта вышла пустой и бесполезной для сюжета: Кэмпбелл просто потрясенно рассматривает куб («Он не отсюда. Не с Земли, не земной рукой создан»), а тот пленяет его разум. Задача сдвинуть сюжет с мертвой точки перешла к Лавкрафту.

Сохранились заметки к его фрагменту, и они крайне любопытны: там и наброски инопланетян, которых он ввел в сюжет (не то гигантские черви, не то многоножки), и прямые ссылки на «За гранью времен». По сути, что там, что в этом его отрывке одна концепция: обмен разумов. В «Вызове извне» стоит заглянуть в куб – и твое сознание переместится в мир сколопендрообразных существ из другой галактики, где его заключат в какой-то механизм, а тело подчинят себе. Кэмпбелл понимает, что к чему: он знаком с «теми неоднозначными и пугающими Эльтдаунскими табличками», в которых говорится о многоногой расе, изучающей Вселенную при помощи кубов.

Да, отчасти Лавкрафт копирует себя же, но едва ли заслуживает упрек: все-таки «Вызов извне» задумывался не столько для широкого читателя, сколько забавы ради. Что странно, с сюжетом про обмен разумами Лавкрафта на несколько месяцев опередят в печати (но его «За гранью времен» все равно гораздо сильнее). Его отрывок в «Вызове» раза в три-четыре длиннее остальных и занимает почти половину рассказа. За четвертую часть уговорили взяться Роберта И. Говарда; в ней Кэмпбелл приходит в себя в теле многоножки, полный сил и рвущийся в бой. Конец достался Лонгу (когда ему предпочли Мерритта, он в обиде ушел, но благодаря уговорам Лавкрафта вернулся), и там Кэмпбелл-многоножка достигает на далекой планете божественного величия, тогда как его земное тело с чужим разумом деградирует до животного состояния. Рассказ вышел занимательный, но даже в главе Лавкрафта (позже ее еще издадут отдельно) мало художественной ценности. Научно-фантастическая версия, как ни странно, еще хуже.

В то время Лавкрафта занимал и другой рассказ: «Восставший из могилы» Дуэйна У. Раймела. По духу рассказ схож с ранним зловещим Лавкрафтом (например, в «Изгое») и если не целиком принадлежит ему, то как минимум досконально копирует в стиле. Авторство, впрочем, Раймел твердо приписывал себе, Лавкрафту же – лишь финальную обработку, и переписка, где последний восторгается рассказом, это подтверждает. Двадцать восьмого сентября 1935 года он так выразит восторг Раймелу: «Во-первых, примите поздравления. Превосходный рассказ, один из лучших у вас! Напряжение и мрачность чувствуются остро, сцены прописаны так живо… Внимательно прошелся по рукописи и внес кое-какие мелкие правки для литературности. Надеюсь, сочтете их уместными»²⁰. Сомнения вызывают как раз эти самые «правки для литературности» (увы, ни рукописного, ни печатного экземпляра с его замечаниями не сохранилось). Не обманитесь словом «мелкие» – вполне возможно, Лавкрафт здесь пишет со своей обыкновенной скромностью. Мешает разгадке и то, что таких сильных (или лавкрафтианских) рассказов у Раймела больше не выйдет. Избитый мотив о безумном ученом у него (или Лавкрафта) сдержан и этим выделяется на фоне штампованных нелепых поделок, хотя «неожиданный поворот», где прокаженный обнаруживает, что его голову пришили к чужому телу (по-видимому, чернокожему), не застанет врасплох внимательного читателя – однако в лучших традициях Лавкрафта рассказчик решается взглянуть зловещей правде в глаза в самой последней строчке. Стиль поразительно схож с лавкрафтовским: