Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 2

«С моего пробуждения не минуло и суток, как меня стали одолевать кошмары, и от них не было спасения ни днем, ни ночью. Я просыпался с истошным воплем и уже не смел сознательно воскрешать их в памяти. Какая же дьявольщина мне снилась: погосты во мраке ночи, ожившие трупы, неприкаянные духи в круговерти ослепительного света и тени – и все было поразительно реальным, словно в жизни! Казалось, само мое существо порождает этот морок, эти жуткие могильные плиты под луной и сети катакомб, кишащие мертвецами. За что мне это, в чем причина – я не знал и к концу недели под грузом омерзительных наваждений уже еле сохранял рассудок».

«Восставший из могилы» был предложен Фарнсуорту Райту, но тот принял его только со второго раза в 1936 году, а в Weird Tales рассказ не появится до января 1937-го. Там же Раймел еще издаст «Металлическую комнату» в марте 1939 года, но такого явного лавкрафтовского флера не будет больше ни в одном его произведении (не считая «Дерева на холме») – даже при том, что Лавкрафт явно просматривал их и помогал вносить штрихи.

Дома Лавкрафт надолго не задержался. С двадцатого по двадцать третье сентября он был в Массачусетсе с Эдвардом Х. Коулом, но не просто так, а исполняя последнюю волю: они развеивали прах ветеранши самиздата Дженни Э. Т. Доу (1841–1919, мать Эдит Минитер) в ее родном Уилбрахеме. Съездить планировали уже больше года, но то у Лавкрафта, то у Коула возникали форс-мажоры – из-за этого же в самый последний миг от поездки отказался У. Пол Кук. Часть праха развеяли на кладбище, часть – в розарии у дома «Мэйплхерст» (в будущем заброшен), где Лавкрафт в 1928 году гостил с Минитер. Город же по-прежнему был подлинным Данвичем: «Ничего не изменилось. Холмы, дороги, деревушка и покинутые дома – все как раньше»²¹, – восхищался Лавкрафт.

Двадцать второго Коул с семьей взяли Лавкрафта на Кейп-Код, заехав по пути в Хайаннис и Чатем, самый восточный город Массачусетса. Двадцать третьего они всей компанией заглянули в Линн и Свомпскотт, а вечером Лавкрафт уехал домой.

Скоро зимние холода загонят его в четыре стены, но он еще успеет на день выбраться в Нью-Хэвен. Туда их с Энни восьмого октября подбросит на машине знакомый. Лавкрафт бывал там проездом и теперь решил заглянуть целенаправленно. Он остался в восторге – особенно от готических Йельского университета и студгородка:

«Это совершенно отдельный мирок; как точно в нем воспроизведены архитектура и дух старины. Гуляя по дворику, будто переносишься в средневековые Оксфорд или Кембридж: шпили, эркеры, стрельчатые арки, окна с перегородками, крестовые своды, плющ, солнечные часы, лужайки, сады, лоза на стенах, мощеные дорожки – все здесь не хуже Старой Англии указывает студентам на их культурное наследие. Пройдись по лужайке под золотым полуденным солнцем, или в сумерках, когда вспыхивают окошки, или в лучах октябрьского полнолуния, и поймешь: ты в чарующем сне. Словно кусочек подлинной родины чудом переместился из прошлого… Везет тем, чье отрочество проходит в такой красоте! Я не один час гулял по этому бесконечному хитросплетению старинных миров – и как было жалко уходить»²².

Лавкрафт мечтал еще раз туда вернуться, но увы.

Вылазка в Нью-Хэвен, впрочем, оказалась в том году не последней. Шестнадцатого октября рано утром на пароме из Нью-Йорка в Провиденс наведался Сэм Лавмэн и увез Лавкрафта на два дня в Бостон. Друзья ходили по книжным магазинам, музеям, старинным местам и так далее. Лавкрафт сокрушался из-за сноса двух старых зданий в Норт-энде (там живет Пикман в «Модели Пикмана»).