Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 2

Таких желчи и мстительности, как теперь, НАЛП (из любительских ассоциаций лишь она еще что-то могла) редко источала даже в начале века, в годы вражды с ОАЛП и когда ОАЛП из-за спора о правомочности раскололась, а Лавкрафт вел свирепые дебаты с Джеймсом Ф. Мортоном, Энтони Ф. Мойторетом, Идой К. Хотон и другими. Теперь виновником раздора стал Хайман Брадофски, в чьем Californian под массивные статьи отводился рекордный объем страниц. Лавкрафт поддержал его на выборах в председатели НАЛП на срок с 1935 по 1936 год, где тот и победил. Познакомились они наверняка году в 1934-м – именно тогда в журнале появляются первые очерки Лавкрафта. Он послал Брадофски около пятидесяти писем, но свет увидит лишь одно.

Не могу сказать точно, за что Брадофски в ассоциации так невзлюбили. По-видимому, в процедурных вопросах он не терпел чужого мнения и в штыки воспринимал критику – и был евреем, что, подозреваю, тоже сыграло роль (хотя Лавкрафт этого не отмечает). Набрасывались на него, как видно из многих источников, несправедливо и предвзято, и Лавкрафт поступил великодушно, встав на его защиту. Так, например, в одном журнале очернили Брадофски и разослали это всей остальной НАЛП; в другом ядовито комментируют его заурядный рассказ.

Четвертого июля Лавкрафт отвечает всем злопыхателям очерком «Некоторые текущие мотивы и установленные порядки». Очерк вышел весьма благородным: в нем Лавкрафт обличает оппонентов, или, точнее, их недостойное поведение, а также вступается за Брадофски и умоляет самиздат не терять лица.

«Уже давно пора задуматься, куда движется любительский журнализм. Мы оттачиваем искусство владения словом или даем волю самомнению и мальчишеской желчи? Одно дело – подвергать конструктивной критике труды писателя и редактора или же официальный курс развития и положение дел. Это приличная инициатива для всякого сообщества, отличающаяся непредвзятостью и цивилизованностью. Она не несет цели обидеть и облить грязью, лишь указать на огрехи как в тексте, так и, возможно, в уставе. В самой сути подлинная критика стремится изменить статус-кво, не затрагивая стоящих за ним личностей, – однако и близорукий заметит: нынешние травля и реки площадной брани в Национальной ассоциации любительской прессы не способствуют ни цивилизованности, ни конструктивности»⁵⁸.

Зачинщиков смуты Лавкрафт не называет поименно, но одним из главных был Ральф У. Бэбкок – небесталанный любитель, затаивший жгучую обиду на председателя НАЛП. Как Лавкрафт язвит в письме к Барлоу после его ответного выпада: «В Грэйт-Нэк, Лонг-Айленд, теперь наверняка закудахчут, распетушатся»⁵⁹, имея в виду Бэбкока.

Лавкрафт чувствовал себя вправе называть вещи своими именами, поскольку на срок с 1935 по 1936 год его вместе с Винсентом Б. Хаггерти и Дженни К. Плейзиер сделали в НАЛП «исполнительными судьями». И все же выносить очерк на публику не стоило, копии предназначались лишь для НАЛП (их по его просьбе отпечатал Барлоу). Написан текст вполне стройно, но тут и там, сетовал Лавкрафт, Барлоу все равно не разобрал слов. В итоге экземпляр «Некоторых текущих мотивов и установленных порядков» представляет собой два листа размером восемь с половиной на четырнадцать дюймов с текстом на одной стороне. Разослан очерк был где-то в конце июня – однако едва ли на что-то повлиял. В первой половине июля состоялись очередные выборы, Брадофски занял пост официального редактора, но затем якобы по наставлению врача ушел в отставку. «Юному Бэбкоку тогда изрядно досталось»⁶⁰, – отмечает Лавкрафт.

Глава 25. Низвержение в Вечность (1936–1937)

В начале июня Роберт И. Говард напишет приятелю Терстону Толберту: «Мама совсем плоха. Боюсь, ей осталось немного»¹. И действительно, Эстер Джейн Ирвин Говард, так и не оправившись за год от операции, впадет в кому – и надежды врачи не оставят. Сразу после этого Говард застрелится у себя в машине. Смерть заберет его через восемь часов, мать переживет его всего на день. Престарелый отец семьи доктор И. М. Говард понес сразу двойную утрату. Роберту И. Говарду было всего тридцать лет.