Читаем Лавкрафт: История Жизни полностью

Грегори Льюис публикует "Монаха" (1796); немного позднее Чарльз Роберт Мэтьюрин

выпускает свой первый роман, "Роковая месть" (1807), а затем увенчивает готическую

традицию "Мельмотом-Скитальцем" (1820). Уолпол, Радклифф, Льюис и Мэтьюрин - лишь

основные фигуры в английской готике; но их окружали дюжины имитаторов, пародистов и

литературных ремесленников - феномен крайне напоминал "бум" литературы ужасов в

1980-х гг. Полный перечень Фредерика С. Фрэнка перечисляет 422 романа, написанных до

1820 г.; большинство из них давно и благополучно канули в забытье. (Причудливый

"Ватек" Бекфорда [1786] стоит немного наособицу, поскольку большим обязан арабским

сказкам и "Расселасу" Джонсона, чем Уолполу).


Лавкрафт, который большую часть информации о готической традиции получил из

классического труда Эдит Биркхед "История ужаса" (1921), прекрасно понимал, что к

началу XIX века готический роман уже исчерпал себя. То, что он называл "сценическим

антуражем"

("странный

свет,

отсыревшие

потайные

люки,

гаснущие

лампы,

заплесневелые тайные манускрипты, скрипучие петли, качающиеся гобелены и так

далее"), вскоре обратилось затасканными и стандартными приемами, утратившими все

символическое значение и способными вызвать скорее смешок, чем мурашки. Именно это

Джейн Остин и проделала в "Нортенгерском аббатстве" (1818). К 1820 г. - невзирая на

новаторского "Франкенштейна" Мэри Шелли (1818), где источником ужасов впервые стала

наука, а не средневековые суеверия, - понадобилось новое направление; и, как по заказу,

оно пришло из новой страны.


Чарльз Брокден Браун первым попытался пересадить готику в духе Радклифф в

американскую почву с помощью "Виланда" (1798) и последующих романов, но с

незначительным успехом. Еще в 1829 г. Уильям Хэзлитт поднял вопрос относительно

Брауна и в расширительном смысле - всей американской готики, который имел некоторое

отношение к Лавкрафту:


...ни единого призрака, рискнем мы утверждать, никогда не видели в Северной

Америке. Они не разгуливают посреди бела дня; ночь невежества и суеверий,

что благоприятствовала их появлению, закончилась задолго до того, как

Соединенные Штаты гордо поднялись над волнами Атлантики... В этом

государстве стабильности и свободы от природных врагов, упорядоченном и

лишенном драматизма, м-р Браун сажает одному из своих героев демона на

плечи, дабы его потерзать; - но что его там удерживает? Никаких

предрассудков или тайных суеверий со стороны американского читателя: за

неимением

подобного

писатель

понужден

добирать

нескончаемым

бахвальством и фиглярством.


Хэзлитт, возможно, был чересчур оптимистичен насчет рациональности американского

ума, однако он указывал на реальную дилемму: если секрет "толчка" (как окрестит этот

Лавкрафт), вызываемого готикой, - призывание сверхъестественного в средневековую

эпоху, то как сверхъестественное может проявиться в стране, где не было Средневековья?

Именно Эдгар Аллан По (1809-1849) впервые решил эту проблему: не столько перенеся

место действия своих рассказов в Старый Свет, сколько создав тщательно описанные, но

предельно туманные края "где-то там", что позволило сместить фокус с географии - на

человеческий разум. Часто забывают, насколько близок был По к последним стадиям

классической готики; его первый крупный рассказ, "Метценгерштейн", опубликовали в

1832 г., лишь двенадцать лет спустя после "Мельмота". И совершенно ясно, что многие

образы его рассказов взяты из английской и германской готики, в особенности из Э.Т.А.

Гофмана. Вспомним знаменитую защиту По оригинальности своих творений от критиков,

заявлявших, что они слишком германские: "Если темой многих моих сочинений являлся

ужас, я утверждаю, что ужас родом не из Германии, но из души". Эта единственная фраза

точно определяет революционное смещение акцентов, произведенное работами По.


Смещение - которое можно определить как переход от внешнего ужаса к внутреннему, -

никоим образом не универсальное, даже для работ самого По: многие его рассказы -

определенно о сверхъестественном, но в некоторых невозможно определить, является ли

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее