Лавочка закрывается

В девять ноль-ноль на автовокзал начали прибывать столы, стулья и прочие предметы мебели, а электрики и сантехники приступили к осуществлению необходимого и значительного объема работ, тогда как в фирме Милоу и музее искусств Метрополитен шинковщики налегали на овощи для салатов, с рекордной скоростью нарезая тысячу связок сельдерея, тысячу пятьсот фунтов морковки, тысячу один кочан цветной капусты, сто фунтов цуккини и двести фунтов красного перца.

В десять ноль-ноль над всеми проходами к пандусам автовокзала, над всеми дверьми со всех сторон и над всеми главными входами торжественно всплыли все сто пятнадцать тысяч воздушных шариков с надписью НОВОБРАЧНЫЕ.

В полдень электрики закончили развешивать специальные люстры.

В тринадцать ноль-ноль были доставлены и ненавязчиво установлены в заранее определенных местах переносные туалеты. Всего этих переносных туалетов — выкрашенных в самые модные цвета сезона — было более трех с половиной тысяч, больше чем по одному на каждого гостя; туалеты устанавливались за ложными витринами шляпных бутиков — для дам, и галантерейных бутиков — для мужчин, и гости с уважительным восторгом людей, понимающих толк в подобных делах, отмечали, что ни один из них не касался туалета, который ранее был использован по назначению кем-нибудь другим. Стивидоры, водители и инженеры-сантехники мгновенно и невидимо — через задние двери — уносили бывшие в пользовании туалеты на машины, доставлявшие их на баржи, поджидающие на Гудзоне; с отливом баржи ушли в океан и там втихомолку сбросили свой груз, что открылось только день или два спустя; эти предусмотрительно закупленные индивидуальные унитазы стали еще одним гвоздем программы этой светской вакханалии, и многие гости украдкой возвращались туда еще раз просто ради новизны ощущений, как ради забавы возвращаются на какой-нибудь аттракцион в стерильном Луна-парке. «Почему никто не додумался до этого раньше?» — этот вопрос можно было услышать повсюду.

В четырнадцать сорок пять плюс десять секунд, в точном соответствие с заказом были доставлены пять тонн льда, а когда часы пробили пятнадцать ноль-ноль, двести официантов, а потом еще двести, когда первые прошли на свои места и освободили дорогу, а потом еще двести, когда предыдущие прошли внутрь и рассосались, начали накрывать столы, а тем временем остальные шесть сотен, которых держали в резерве, охлаждали белое вино, воду и шампанское и оборудовали пункты снабжения для ста двадцати баров на главном и втором этажах, а также и на просторном третьем этаже, где на ночное время были запрограммированы громкая музыка и дикие танцы.

В шестнадцать музыканты начали устраиваться на своих эстрадах в танцевальных залах.

К семнадцати часам было установлено и надежно закреплено пятьдесят десертных буфетов, и свои позиции на обзорных точках автовокзала заняли еще тысяча двести или больше секретных агентов муниципалитета, федерального правительства и Подразделения коммерческих убийств «М и М». На улице находились грузовики с дежурными отрядами национальной гвардии на случай беспорядков, причиной которых могли стать протестующие группы и которые могли бы диссонировать с праздничным настроением торжества.

После подъема, спуска и нарезания свадебного торта снова последовали танцы и поздравления. Во время нескольких заключительных сцен все перемешались в Большом зале музея искусств Метрополитен, куда нанесли еще множество столов со сладостями из сахарной ваты.

Там, прежде чем все гости разделились на меньшие, более интимные, почти заговорщицкие группки, был предложен ряд тостов за Миндербиндеров и Максонов и было произнесено несколько коротких речей. «Жадность — вещь хорошая», — заявил один делец с Уолл-стрита, занимавшийся рискованными биржевыми операциями. «В расточительстве нет ничего плохого», — хвастливо сообщил другой. «Пока есть, что расточать, почему бы и не покрасоваться? Ничего безвкусного в плохом вкусе нет», — прокричал еще один, и его остроумие было встречено аплодисментами.

«Это событие принадлежит к числу тех, — заявил представитель бездомных, — которые наполняют гордостью за то, что ты бездомен в Нью-Йорке».

Но он оказался самозванцем — представителем одной рекламной фирмы.

О формальном окончании празднества возвестило сентиментальное повторение «Искупления любовью», которое прозвучало в исполнении всех пяти оркестров, скрипачки с четырьмя ее двойниками и в оркестровой записи, и тогда многие из присутствующих, бесстыдно сцепив руки, принялись шумно напевать эту мелодию, словно исполняя без слов новейший эрзац старинной «Как давно это было» или другого бессмертного фаворита «До новой встречи».

Для тех шалопаев и сорвиголов, которые решили задержаться и побродить по коридорам второго этажа, или провести ночь за танцами, или предаться каким-либо другим прелестным развлечениям, предоставляемым автобусным вокзалом, был предусмотрен третий обед, подававшийся в каждом из дополнительных пунктов обслуживания, остававшихся открытыми всю ночь; как это явствовало из текста на экранах, оставшихся гостей ожидало: