Лаврентий Берия и Сталин

Тексты протоколов допросов Берии, последний из которых датирован 17 ноября 1953 года, за месяц до начала суда, казалось бы, доказывают, что до суда Берию никто не расстреливал, и на суде Лаврентий Павлович присутствовал собственной персоной, а не был заменен каким-то двойником. Однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что с определенной даты характер бериевских протоколов существенно меняется. В первых допросах еще проглядывает живая разговорная речь, сообщается информация, наверняка известная только Берии, периодически присутствуют ссылки на то, что те или иные деяния он совершал по приказанию «инстанции» (т. е. Сталина), а также то, что на тот или иной вопрос, например, о связях с Тито – Ранковичем, он может ответить лишь Президиуму ЦК. Здесь также упоминаются в не очень выгодном контексте отдельные члены Президиума ЦК и чины МВД, помогавшие арестовать Берию. А вот в позднейших протоколах Берия только подтверждает или отрицает зачитываемые ему показания свидетелей или других обвиняемых. Так, на первом допросе 8 июля Лаврентий Павлович признал, что «в июне или в другом месяце 1917 года я добровольно вступил техником-практикантом в гидротехническую организацию армии вместе с Чекрыжевым, который учился вместе со мной в Баку в техническом училище. Почему я не остался в Баку для участия в подпольной работе – я над этим не задумывался». При этом Берия даже не стал объяснять, что обязан был пройти выпускную практику, иначе ему не выдали бы диплом технического училища. А уж то, что он отправился на фронт вместе с Чекрыжевым, кроме Берии мог знать только сам Чекрыжев, которого, похоже, следователи разыскивать не стали. И в том же протоколе на вопрос «В своих показаниях Саркисов (адъютант Берии. – Б.С.) говорит, что он в основном выполнял роль сводника. Так ли это?» Берия отвечает: «Кое-что делал. Этого не буду отрицать». Кстати, все копии протоколов вместе с Руденко подписаны следователем Цареградским, который знаменит, в частности, тем, что 30 марта 1956 года на допросе довел до сердечного приступа Якова Серебрянского, бывшего начальника террористически-диверсионной спецгруппы НКВД, также арестованного по делу Берии и реабилитированного только в 1971 году. Заметим, что сын Лаврентия Павловича Серго вспоминал: «Заместитель генерального прокурора Цареградский сказал мне, что ведет следствие по делу моей матери, а позднее признался, что оформлял протокол допросов моего отца, которые якобы проводились». Характерно, что Цареградский признался, что только «оформлял», а не вел протоколы допроса Берии, что означает, что на самих допросах он мог и не присутствовать, а лишь диктовал машинистке рукописные записи, сделанные Руденко и Москаленко. Хотя в опубликованных протоколах Цареградский числится присутствующим на допросах, а копии заверяет майор административной службы Юрьева. Москаленко же в качестве присутствовавшего на допросах вообще не указан в известных сегодня копиях протоколов. Не исключено, что Кирилл Семенович как раз и вел первичную запись допросов Берии, которую потом Цареградский и Юрьева преобразовывали в машинописные копии протоколов.

Никаких очных ставок Берии не предоставлялось, и он, если верить протоколам, никогда о них не просил, даже тогда, когда отрицал показания свидетелей. Между тем Лаврентий Павлович был заинтересован как раз в том, чтобы максимально затянуть следствие, в надежде, что члены Президиума ЦК перессорятся друг с другом и откажутся от того, чтобы его уничтожить. А вот если мы берем протокол последнего допроса от 17 ноября, то там читаем: «Вопрос: Вы Чижову Валентину Абрамовну знаете?

Ответ: Не помню, может быть и знаю.

Вопрос: Вам оглашаются показания Чижовой Валентины Абрамовны».

Далее более чем на страницу печатного текста идут показания В. А. Чижовой о ее знакомстве с Берией, завершающиеся такими словами: «Я просила Берию оставить меня, но он вновь угрозами заставил меня вступить с ним в половую связь. После этого в течение двух-трех недель Саркисов являлся ко мне и заставлял ездить к Берия…»

«Вы признаете, что изнасиловали Чижову В. А.?