Лаврентий Берия и Сталин

Казалось бы, о подробностях отношений Орджоникидзе и Берии мог знать только сам Берия. Однако неслучайно в этой тираде есть ссылки на архив Берии. Там наверняка сохранилась его переписка с Орджоникидзе, из которой можно было понять, что Серго долгое время протежировал Лаврентию. Скорее всего, там же хранились и датированное 1926 годом письмо (или его копия) Орджоникидзе Дзержинскому о службе Берии в муссаватистской контрразведке с приложением выписки из решения ЦК КП(б) Азербайджана по этому вопросу. Так что сочинить соответствующие показания следователи могли без труда. По всей видимости, переписка Берии с Орджоникидзе, равно как и материалы, доказывающие невиновность Берии в деле о его службе у муссаватистов, хранившиеся в личном архиве Лаврентия Павловича, после его смерти были уничтожены из-за их не только полной бесполезности, но и прямого вреда для новых властителей страны. Ведь они характеризовали с самой положительной стороны того, кто был объявлен врагом народа и исчадием ада. И уж конечно не было никакого смысла сохранять материалы, доказывавшие, что Берия никогда не был муссаватистским или английским шпионом. Впрочем, можно не сомневаться, что весь личный архив Берии был уничтожен вместе со всем компроматом на партийно-государственную верхушку, который там наверняка имелся. Недаром же специальная комиссия сожгла 11 мешков документов из бериевского архива. Но перед сожжением кое-какие документы могли использовать в ходе следствия. Ведь перед тем, как сложить бумаги в мешки, кто-то их все-таки успел прочитать.

На наш взгляд, изменение характера протоколов допросов Берии происходит между 7 и 14 августа. 7 августа Лаврентий Павлович все еще сообщает подробные сведения о своих родственниках. А 5 августа, когда его обвинили в предательской деятельности во время поездки в Закавказье в 1942 году, то Берия вспомнил, что в качестве одного из его доверенных лиц «на Клухорском перевале был прикомандирован Серов». Такая компрометация близкого к Хрущеву заместителя главы МВД, сыгравшего важную роль в устранении Берии, следователей решительно не устраивала. 11, 12 и 14 августа Берию допрашивали по поводу зондажа условий мира с Германией, предпринятых через болгарского посла Стаменова в начале войны. Берия был очень скуп на детали, лишь подтвердив в основном показания Судоплатова, уточнив, что уступать собирались лишь часть Украины и Прибалтики, а о Белоруссии, Карелии и Буковине речи вообще не было, и что зондаж предпринимался по указанию Сталина, потребовавшего никаких новых лиц, кроме Судоплатова, для контактов Стаменова не вводить. Странно, почему Берия не назвал Молотова, который должен был быть в курсе этого зондажа, и вообще каких-либо других лиц, что могло бы затянуть следствие и вообще нейтрализовать вопрос со Стаменовым, так как скомпрометированным оказался бы Молотов. Ведь Судоплатов в мемуарах прямо утверждал, что «когда Берия приказал мне встретиться со Стаменовым, он тут же связался по телефону с Молотовым, и я слышал, что Молотов не только одобрил эту встречу, но даже обещал устроить жену Стаменова на работу в Институт биохимии Академии наук. При этом Молотов запретил Берии самому встречаться со Стаменовым, заявив, что Сталин приказал вести встречу тому работнику НКВД, на связи у которого находится, чтобы не придавать предстоящему разговору чересчур большого значения в глазах Стаменова».

А вот начиная с 14 августа, никаких неудобных фамилий Берия уже не называл и никаких оригинальных данных, находящихся за пределами протоколов допросов других лиц, не сообщал. Кроме того, в отличие от первых допросов, следствие больше не касается темы политических реформ, затеянных Берией после смерти Сталина. Тут очень трудно было бы придумать какие-то стандартные ответы со стороны подследственного. Да и какие-либо подробности можно было бы получить только от членов Президиума ЦК, которых следователи в качестве свидетелей не допрашивали. В принципе для того, чтобы оформить протоколы допросов после 7 августа, присутствие самого Берии не требовалось. Скорее всего, Берия мог быть расстрелян между 7 и 14 августа, может быть даже между 12 и 14 августа, из-за опасений, что на суде он может сообщить компрометирующие данные на членов Президиума ЦК КПСС или близких к ним лиц. Но, боюсь, окончательно доказать или опровергнуть эту гипотезу не удастся никогда.

Между прочим, в отличие от Берии, в показаниях других обвиняемых конкретные и более или менее уникальные детали присутствуют до самого конца следствия. Так, например, В. Н. Меркулов на допросе 1 октября 1953 года показал: «ВОПРОС: Вам фамилия Белахов известна?