Лавров

В 1852 году умирает Лавр Степанович, годом позже, 9 июня 1853 года, — старший брат Петра, Михаил. Петр Лавровпч входит в права хозяина имения: помимо села Мелехова с сельцом Мамлеевым, достались ему во владение в Великолукском и Торопецком уездах 14 деревень с 297 крепостными крестьянами и 16 дворовыми и 2120 десятин земли. Жить в материальном отношении стало значительно легче. Да и положение на служебной лестнице укрепилось: 26 сентября 1853 года Лавров становится членом конференции училища. Но и теперь содержание большой семьи (мать с сестрой переехали в Петербург и поселились рядом с Лавровым, на Фурштадтской улице, где он имел дом) требовало неустанного труда.

Основное время отнимали, конечно, занятия в училище. А оно, отметив в 1845 году четвертьвековой юбилей, через два с небольшим года устраивает новые торжества: в честь пятидесятилетия генерал-фельдцейхмейстерства великого князя Михаила Павловича — главного начальника отечественной артиллерии. В актовом зале на деньги, собранные офицерами, устанавливается его бюст, изваянный бывшим воспитанником бароном П. К. Клодтом. На постаменте надпись: «Благодарная артиллерия. 1798–1848».

29 августа 1849 года великий князь скончался. Приказом Николая I училище получает название Михайловского. Посетив училище, император приказал: «Ничего не изменять». Лишь на погонах у офицеров появился вензель: большая буква М под короною…

Не знаем мы, как относился Лавров ко всем этим событиям. По всей видимости, совсем иное его занимало: в 1848 году в Европе бурлила революция. Позже он так напишет об этом:

Тогда мы слушали с восторженным вниманьем
Далекий шум святой борьбы,
Дрожала наша грудь тревожным ожиданьем
Перед решением судьбы.
Мы братьев видели в защитниках свободы,
Мы не могли их не любить…

Революция 1848—49 годов явилась для Лаврова, как и для Н. Г. Чернышевского и многих других его современников, мощным стимулятором духовного созревания. Уже знакомый с учениями социалистов, Петр Лаврович видел в ней продолжение вековечной борьбы народов за свободу и равенство. «1848 год, — писал Лавров десять лет спустя, — вдруг раскрыл пред Европою раны, которые она не хотела видеть…» И годом позже: «…Переход от мысли к действию есть логическая необходимость для всякой партии, защищающей практическое начало… Социалисты резались с бонапартистами на улицах Парижа потому, что от торжества той или другой партии зависело осуществление желаний тех или других». Реакция, распространившаяся после поражения революции во Франции, Германии, Австрии, воспринималась Лавровым как погружение всей Европы в сонное оцепенение.

Написанное Лавровым в 1852 году стихотворение «Пророчество» — отклик на эпоху повсюдной глубокой реакции, наступившей после революции. Лавров напоминает в нем о тех великих часах истории, когда «дремавший издавна народов океан» приходил в волнение и цари «кровью искупляли… свой вековой обман». Один из таких периодов — конец XVIII века, когда во Франции рухнул королевский престол. «Напиток равенства» оказался, однако, хмелен «для детей», и «сонный мир стал вновь рабом царей». Спустя десятилетия (речь идет о 1848—49 годах) монархи опять увидели пред своими тронами «мощные народы». Но тут роковую роль сыграл «деспот Севера» — император Николай, бросивший свой тяжелый меч на весы судьбы: «Оставьте, — он сказал, — мечту освобождения. Царям от бога власть, народы — их рабы!» История вновь пошла вспять: «Страх подлый обуял, оцепенил народы…» Во Франции «сын случая» Наполеон III воздвиг свою власть «на трусости людей», А в России — абсолютное самодержавие, здесь царь — «выше всех законов».

Обращение Лаврова к Николаю полно предостережений: «Не вечен будет сон: настанет пробужденье…»

Поэт призывает царя молиться о том, чтоб минута освобождения пришла «без слез, без крови и без мук». Жажда общественного обновления и надежда на царя, как видим, вполне совмещаются. Верность престолу Петр Лаврович хранит еще и в тридцать лет. Правда, это верность какого-то особого рода — поучающая, критикующая, а то и грозящая.

В общем, никакой ясной политической программы у Лаврова в эти годы нет, — лишь безотчетная вера в неизбежность того времени, когда будет царить лишь один «закон для всех» (его Лавров называет даже божественным): осуществление в жизни идеалов свободы, равенства и братства. Правда, до этого далеко: «сонные» народы все еще «преклоняются пред палкою». Но нельзя впадать в отчаяние, истина бессмертна, она вновь воцарится над умами: «Не сомневайтеся — отчаяние грех!»

Следствие 1866 года: «Из дела видно, что найденное у вас стихотворение «Русскому народу» сочинено вами… Комиссия требует от вас откровенного объяснения, с какою целью оно сочинено вами, кому вы читали его или каким другим способом способствовали распространению его…»