Лавровый венок для смертника

Проводя взглядом полицейскую машину, женщины переглянулись.

— Тот самый лейтенант, которого вы так возжелали, Грей? — не без иронии поинтересовалась будущий газетный магнат.

— Вот именно: «возжелала», — в том же духе подтвердила Эллин, садясь в машину. — Не думаю, чтобы это «возжелание» вызвало у вас прилив ревности.

— Все может быть. Но обещаю ревновать только к прелестным девицам. Мужчины не в счет. Условились?

— Такой подход меня вполне устраивает, — сдержанно улыбнулась Грей. — Кстати, о прелестных… Не найдется ли у вас на примете такая, которая могла бы подпоить этого кретина, а затем разыграть сцену изнасилования?

Услышав это, Валерия от неожиданности нажала на тормоз настолько резко, что «линкольн» занесло, а Грей чуть не прошибла лбом ветровое стекло.

— Эллин, это же полицейский! Такой спектакль может слишком дорого стоить.

— Рассчитываться с девицей буду я.

— Это понятно. Я сейчас о другом: если твой полицейский раскрутит ее и устроит скандал с расследованием…

— Раскрутить девицу я помогу ему сама. Гарантируя тебе при этом, что «ничего такого» устроить он не посмеет. Это МОЙ полицейский. Теперь уже — НАШ. Его уже пинали в столице. Подвешивали в Кадене. А теперь я хочу окончательно растоптать его, чтобы затем получить такого полицейского, который нужен нам с вами, Валерия. После этого его можно спокойно повышать в чине и продвигать по службе, вплоть до начальника полиции Рейдера или начальника тюрьмы. Но это должна быть абсолютно надежная девица. В одинаковой степени и незапятнанная и… отпетая.

Валерия задумалась. Такая вот, со сморщенным лбом и высунутым кончиком языка, она напоминала школьницу, пытающуюся угадать ответ, которого не знает.

— Да, что касается девицы… Я подумаю, подумаю. Есть тут у меня одна бандерша, держательница притона… Но я не об этом.

— О чем же?

Валерия вновь долго не могла оторвать взгляд от лица Эллин, но на сей раз вовсе не потому, что эта женщина вызывала прилив лесбиянской страсти.

— Меня поражает… Вы пытаетесь заглядывать в столь далекое будущее?

— Не такое уж далекое. Звание капитана ему могут вернуть уже через неделю. Через год получит майора.

— Придется поверить, что вы действительно собираетесь прибрать к рукам весь Рейдер.

— Почему я, миссис Удайт, почему я? Мы с вами. И мы неминуемо приберем его… к своим ногам.

— По-нят-но… — задумчиво протянула Валерия, осторожно вписываясь в очередной зигзаг горного серпантина. — И вы что, в самом деле решитесь сознаться потом Вольфу, что эту девушку подставили?

— Я ведь привыкла играть в открытую. В этом особенность моего стиля. И именно это сбивает с толку всех вокруг — полицию, бизнесменов, психиатров, палачей…

— Понимаю, что шутите, но вынуждена признать: делаете это вызывающе мрачно и реалистично.

Эллин снисходительно потрепала Валерию по загривку.

— Самое важное заключается именно в том, что вы и в самом деле верите, будто я шучу. Меня это забавляет.

3

Отперев дверь, Эллин молча прошествовала на второй этаж своего «штаб-флигеля», и Герберту Вольфу не оставалось ничего иного, как, не дожидаясь приглашения, следовать за ней.

— Вам очень хотелось переспать со мной, Вольф? — спокойно, буднично поинтересовалась Грей, извлекая из холодильника бутылку вина и две бутылки «пепси». — Я имею в виду те времена, когда вы устраивали мне допросы. Отвечайте прямо, чего уж тут…

— Это имеет какое-то отношение к моему появлению на Рейдере?

— Вы бы лучше спросили, какое отношение к вашему появлению на Рейдере имею я? А что касается отказа переспать со мной, то, как это вас не угораздило?..

— Ну, если для вас это так важно…

— Давайте договоримся раз и навсегда: вы будете отвечать на мои вопросы, не уточняя степени их важности. Что вы уставились на мои ноги? Лучше обратите внимание на бутылку, и пока что займитесь ею. До ног очередь еще дойдет.

— Я прибыл сюда не ради этого.

— То есть не ради бутылки?

— Прекратите издеваться, мисс Грей, — почти простонал Герберт.

— И не подумаю, — со все той же невозмутимостью заявила Грей. — Вспомните, как вы издевались надо мной.

— Я действовал, исходя из закона и во имя закона.

— Не хамите, лейтенант, тошно выслушивать. Лучше принимайтесь за это пойло.

Вольф уселся в кресло, откупорил бутылку, однако разливать не торопился.

— Все же я не согласен с тональностью ваших воспоминаний, мисс Грей. Все четыре допроса проведены были исключительно корректно, в рамках закона. Это может подтвердить магнитофонная запись наших бесед.

— Плевать мне на вашу магнитофонную запись, — уселась Грей напротив него и, забросив ногу за ногу, сама разлила вино. — Вместо того чтобы отключить этот дурацкий диктофон и заняться любовью, вы часами задавали мне какие-то идиотские вопросы. Думаете, женщине легко простить такое?