Лавровый венок для смертника

— «Форт» этот она возводила сама, по особому проекту?

— Что вы, очаровашка вы моя! Когда-то он принадлежал местному судовладельцу Роберту Сарди. Который, как-то неожиданно разбогатев, — и это в свои тридцать пять! — перебрался на континент, решив, что «Голубой домик» в качестве виллы — для него слишком скромно, а сам остров Рейдер — пройденный этап его деловой карьеры.

Лилиан было хорошо за шестьдесят. Теперь она являлась миру основательно располневшей старухой, с одутловатым, лоснящеся-морщинистым лицом, ноздреватый красный нос на котором выдавал в ней закоренелую алкоголичку. Трудно было вообразить себе еще одну такую женщину, внешность которой казалась бы Эллин столь отталкивающей, до брезгливости неприятной, как внешность Эндрюэс. Тем не менее Грей вынуждена была мириться с ее присутствием, поскольку речь сейчас шла не о достоинствах Лилиан как женщины, а всего лишь о ее профессиональных характеристиках. А они — на взгляд Эллин — были если не безупречными, то уж, по крайней мере, вызывающими у нее доверие.

Впрочем, саму Лилиан душевные терзания владелицы машины совершенно не волновали. Сидя рядом с ней, нотариус непрерывно курила и, мрачно глядя в пространство перед собой, с какой-то странной решительностью — словно в металлической фляге ее был не ароматизированный коньяк, а отрава, — запивала каждые свои три затяжки глотком этой жидкости.

— Тридцать пять и неожиданно разбогател… — вслух поразмышляла Эллин, но, поскольку всякие размышления требовали усиленного внимания, загнала машину в обрамленный кюветными столбами и тросами кармашек. — Почему неожиданно? — выключила зажигание и уставилась на Лилиан. — И для кого… неожиданно?

— Во всяком случае, не для Валерии Удайт. Она следила за ним, как хищница, и, натравливая на него своих писак, вцепилась такой мертвой хваткой, что развязка виделась только одной: то ли она засадит его в тюрьму, то ли он затолкает ее в целлофановый мешок, наподобие тех, которые местная полиция время от времени вылавливает в прибрежных водах острова.

— Однако на самом деле завершение этой «борьбы завистей и ненавистей» оказалось совершенно непредсказуемым…

— Сразу видно, что вы не зря практиковались у Тома Шеффилда, очаровашка вы моя, пусть даже в образе его секретаря. Она завершилась странной сделкой, в результате которой эта медуза Удайт почти за бесценок получила виллу «Голубой домик», а Сарди вообще покинул остров. То есть позорно ретировался. Хотя… с его-то возможностями! Он ведь мог запросто расправиться с ней. Причем самым решительным образом. Слышите меня, Эллин, самым решительным. Вы что-нибудь смыслите в таком сюжетном повороте этой драмы? Ремарки, диалоги и все прочее вас не смущают?

— Кое-что — да, становится понятным.

— Например?

— Что вы все еще влюблены в Роберта Сарди.

— Это не такая уж гнетущая тайна, чтобы ее невозможно было скрыть. Даже от вас, очаровашка вы моя. — На сей раз количество глотков значительно превысило количество затяжек, а выражение лица Лилиан стало еще более агрессивным. В нем появилось нечто отрешенно демоническое. — Но зачем скрывать? Как ни странно, в постели он тоже отдавал мне предпочтение перед многими другими женщинами.

— Ох, уж эти мужчины!..

— Нет-нет, — нетерпеливым движением руки упредила она сомнения Эллин. — Я знаю себе цену и никогда не услаждала себя иллюзиями относительно каких-либо более сакраментальных чувств, нежели чувство сексуального экстаза, которое он испытывал, оказываясь со мной в постели. Но в том-то и дело, что оказывался он там вместе со мной довольно часто. Несмотря на то что я лет на пятнадцать старше его. И — между нами, женщинами — это было непростительно заметно уже даже в те времена. Такой вот сексуально-ностальгический парадокс, очаровашка вы моя. Но, как бы мы там ни ладили, какие бы искусы нас ни соединяли, Валерии Удайт вторгаться туда не следовало. До сих пор не могу простить Роберту, что он не расправился с ней.

— В вашем представлении я должна оказаться в роли того мстителя, который смыл бы позор вашего проигрыша?

Лилиан иронично улыбнулась, прошлась по Эллин недоверчиво-критическим взглядом, как бы говоря: «А черт тебя знает… вдруг и ты тоже сбежишь, не устояв перед ней?!», и только затем уже ответила:

— Считаете, что стану отрицать? Как бы ни так! Неужели вы думаете, что я решаюсь на эту отъявленную авантюру только ради ваших баксов? Мне на мой век хватит и без них. Для меня куда важнее получить нравственную сатисфакцию. И я получу ее, черт бы меня побрал! Обязательно получу! Потому что чувствую: вы — именно та женщина… Словом, вы меня поняли… Тем более что начинала она здесь приблизительно так же, как и вы. И вдвоем на островке вам будет очень тесно. Вот на что мой расчет, очаровашка вы моя.

Эллин откинулась на спинку сиденья и, закрыв глаза, потянулась, по-кошачьи изгибаясь всем своим телом.

— Он отбыл отсюда неожиданно разбогатевшим, — напомнила она Эндрюэс то наиболее существенное, что интриговало ее сейчас. А уж с Валерией Удайт она как-нибудь справится.

— Можно сказать, нищим миллионером.