Лавровый венок для смертника

— Ладно, миссис Удайт. Даю вам последний шанс. Однако появится он у вас лишь после того, как мы всерьез поговорим об этих ваших «видах». Ждите меня на своей вилле. Максимум через два часа я буду у вас. Только поговорю с Вольфом, улажу еще одно небольшое дельце и сразу же направлюсь… «Голубой домик» — так, кажется, называют вашу обитель? Будьте готовы к тому, что предложу вам условия, которые понравятся вам не сразу, но, отказавшись от которых, придется потерять значительно больше, и, прежде всего, — свободу. Вы понимаете, на что я намекаю?

— Так «намекать» умеете только вы, — почти проскрежетала зубами Удайт.

— Я ведь не настаиваю. И, в отличие от вас, не пытаюсь кого-либо шантажировать, в том числе и вас, не говоря уже об офицерах полиции.

— Я согласна, — простонала Валерия, вряд ли догадываясь о том, что подразумевает ее собеседница под условиями, от которых она не имеет права отказываться. И Грей не нужно было объяснять, сколько усилий понадобилось Удайт, чтобы решиться на это скрежетание зубами. — Я согласна на все.

Завершив беседу, Эллин еще несколько секунд смотрела на телефонный аппарат, словно он-то и должен был развеять ее сомнения. Странно, но лишь после того, как Удайт поспешно согласилась принять ее и выслушать условия, Грей вдруг поняла, что оставлять эту криминальную леди в покое, давать ей возможность и впредь интриговать против себя — слишком опасно. Как и вообще опасно оставлять ее на острове.

«Похоже, что островок этот сумеет удержать на плаву только одну из нас. Для двоих таких, как я и Удайт, он слишком хрупок. Вот о чем вам следовало бы поразмыслить… леди Удайт».

— Что вас так огорчило, мисс Грей? — напомнила о своем существовании Овелен. — Эта сволочь опять спутала все ваши карты?

— Наоборот, внесла некоторую ясность в них, как, впрочем, и в наши с ней отношения.

— И я могу быть чем-то полезной вам?

— Если рассчитываете получить еще пятьсот баксов от меня, то лучше сразу разочаруйтесь.

— Ладно, в таком случае, я поехала отрабатывать свою тысячу. Где там полицейский? Но, как и договорились, — без наручников.

Подполковник пил кофе с коньяком у администратора отеля. Выманив его из кабинета, Грей посоветовала отвезти проститутку в полицейский участок, но шума не поднимать, а любопытствующим, которых должно оказаться как можно меньше, объявить, что речь идет о нарушении нравственности.

— Овелен нарушила нравственность острова Рейдер! — расхохотался подполковник. — Ни один протокол такого не стерпит!

— А вы обойдитесь без протоколов, — еще более жестко посоветовала Грей. — Подробности обсудим потом. У меня дома. И тоже за чашечкой кофе.

9

Оказавшись, наконец, тет-а-тет с Эллин, лейтенант долго, напряженно молчал. Он ожидал, что первой заговорит Грей, и готовился стоически снести любые оскорбления и издевательства — тот редкий случай, когда он их действительно заслужил. Но вместо этого Эллин нашла чистый бокал, налила себе немного вина из бутылки, которая вполне могла служить «вещественным доказательством», и устало опустилась в кресло по ту сторону журнального столика.

— Так что это вы набросились на нее, лейтенант, словно сто лет не мусолили женские трусики?

— Вы спрашиваете об этом, как адвокат или как женщина?

— Быть вашим адвокатом я не соглашусь ни за какие деньги.

— …Потому что я — идиот, Эллин. Я должен был предвидеть, что вы подсунете мне эту сучку. Ведь это вы подсунули ее? — с надеждой и ненавистью взглянул он на Грей. — Но ведь вы же, вы!

— Для вас важно знать правду?

— Когда человека берут в наручники за изнасилование, для него важно все, что хоть каким-то образом способно помочь ему. Пусть даже в плане морального самооправдания. Это уже — как глас вопиющего из бездны.

— Какой из этих двух бокалов ваш? Не этот, конечно. На нем следы помады. Значит, этот. — Грей наполнила его вином и подала лейтенанту.

Тот удрученно взглянул на женщину, словно подозревал в намерении отравить, затем, заглянув в бокал, залпом осушил его, но и после этого продолжал сжимать в ладонях, будто стремился раздавить его. Ему вдруг вспомнился «напиток предков», которым его угощали в «Горном мираже», и на губах появился солоновато-приторный вкус жертвенной крови.

Герберт обнаружил, что до сих пор так и не сообщил Эллин о своем посещении дона Мачете, и подумал, что, возможно, именно это обстоятельство мешает наладить отношения с ней.

— Вы не ответили на мой вопрос, Эллин.

— Как адвокат, вопросы в этой ситуации должна задавать я. Однако не стану терзать вас догадками. Подозреваю, что эту шлюху действительно подсунули. Но, увы, сделала это не я. И в этом вся сложность вашего положения.

— Не вы?! — приподнялся лейтенант, в ужасе глядя на Грей.

— Сядьте на место, вы слишком возбуждены. И не вздумайте потрясать своими «браслетами». Вы правы: у меня тоже возникала мысль прижать вас к стенке, загнать, как дикого зверя, поумерить вашу спесь. Но кое-кто явно опередил мои действия. Если бы инициатива дискредитации вас исходила от меня, все происшедшее воспринималось бы намного проще.