Лавровый венок для смертника

— Я ведь должна знать, что вы не СПИДмен и не закоренелый сифилитик. Иначе как смогу подпустить вас к себе?

Лейтенант вдруг рассмеялся и, откинувшись на спинку кресла, отчаянно повертел головой, словно пытаясь развеять наваждение.

— Вы все такая же, мисс Грей! Узнаю. Еще тогда, во время следствия, вы буквально потрясали меня. Еще тогда я сказал себе: перед тобой или сумасшедшая, или нечто совершенно неординарное.

— Если бы у вас хватило мудрости соединить в своем сознании оба эти определения, получилось бы нечто приближенное к тому, что являлось вам тогда на самом деле, — спокойно парировала адвокат. — Однако наберитесь терпения.

— Несомненно.

— Итак, вы попрощаетесь с медсестрой и тотчас же явитесь ко мне. Предварительно получив в полицейском управлении материалы расследования.

— Я уже ознакомился с ними. Там нет ничего такого, что могло бы заинтересовать меня. А тем более — суд.

— Тем лучше. Завтра же я подставлю вам человека, кстати, весьма авторитетного, который даст показания, начисто отвергающие все старания вашего предшественника.

— Почему же вы не подставили этого свидетеля предшественнику?

— Потому что заинтересована была не в его, а в вашем продвижении по службе. Вашем, а не его, восхождении к славе. Что тут непонятного, лейтенант Вольф? Нет, ответьте: что здесь непонятного!

— Прошу прощения, мисс Грей, — предостерегающе выбросил вперед ладони Вольф. — Прошу прощения.

— Так вот, вы получите такие сведения, которыми буквально потрясете прессу.

— Их следует огласить?

— Иначе какой смысл получать? Уже послезавтра вы станете самым известным следователем в этой стране. Героем многих сообщений, кои будут исходить от вас. Но… только через меня. Ни один репортер ни слова не должен услышать лично от вас. Только из моих уст.

— Понятно, только из ваших.

— То есть из уст леди Грей, адвоката Согреда.

— Что вполне оправдывает мою осторожность и вашу заинтересованность.

— Раскрутится такой виток сногсшибательного сюжета, который вполне может лечь в основу романа и фильма.

— Даже в отсутствие Шеффилда?

— Именно в отсутствие Шеффилда. Чье имя вы никогда впредь, в моем присутствии, вспоминать не решитесь.

— Настолько это серьезно?

— Вы прекрасно поняли, что от вас требуется?

— Слово офицера.

— Наконец-то я почувствовала, что передо мной истинный германец. Такая клятва меня устраивает. Условимся: когда пожелаете гарантировать мне что-то, должны будете прибегнуть к фразе: «Слово офицера». И еще запомните: «дело Согреда» — из разряда тех, на которых мы оба можем выстроить прекрасную карьеру. Если только вы не попытаетесь сойти с дистанции и переметнуться через барьер. Вы поняли меня?

— Постараюсь понять.

— Это не ответ, лейтенант.

— Понял.

— И это — тоже. Мне что, позвать полицейских и впредь честно отрабатывать свой адвокатский хлеб?

— Я не сойду с дистанции. Слово офицера.

— Какая же вы дрянь, лейтенант! Неужели вы считаете, что это порядочно: всякий раз заставлять меня под пытками вытягивать у вас «слово офицера»?

Вольф натужно прокашлялся и отвел взгляд.

— Мне еще нужно прийти в себя, мисс Грей, — примирительно молвил он.

— Давно пора «прийти в себя».

— К утру буду в порядке.

— К утру! У меня такое впечатление, что в «поисках себя» вы намерены еще сорок лет бродить по этому острову, как Моисей — по Синайской пустыне. Возможно, Господь и отвел бы вам такой срок, так ведь люди позавидуют и возмутятся.

Уже оставляя его номер, Эллин задержалась в двери и, перегнувшись через порог, полушепотом произнесла:

— Так вам что, действительно хотелось переспать с этой?.. — кивнула в сторону выхода. — Если все еще хочется, я организую. Без всяких подстав. В вашей постели она будет вытворять такое, чего ни в одном порнофильме показывать еще не решались.

— Спасибо, мисс Грей, — тем же полушепотом ответил ей Вольф, потрясая наручниками. — Если она еще раз появится в моем номере, я стану импотентом. Лучше уж переспать с престарелым настоятелем мужского монастыря.

— Наконец-то мы по-настоящему поняли друг друга, лейтенант. Оказывается, вы не настолько безнадежны, как показалось там, в столице. И помните: во время второго визита к Крестному Отцу Гор жертвенной кровью станет ваша собственная. Надрез бедра в «Горном мираже» делают отравленным кинжалом.

— Уверен, что до этого дело не дойдет. Слишком многие угрожают мне в этом мире, чтобы я мог позволить каким-то полудикарям совершать над собой некие обезьяньи ритуалы.

— Предпочитаете гордость самоубийцы? Японцы одобрили бы. Но учтите: самоубийство — всего лишь один из ритуалов.

— …В этой дьявольской стране горных миражей.

11

Вилла Валерии Удайт располагалась между серповидной грядой и двумя небольшими скалами. Отсюда, с изгиба спускающейся к пляжу дороги, она представала в виде четырехгранного сапфира, восстающего посреди полураспустившегося розоватого бутона.

— А ведь неплохо она здесь устроилась, очаровашка моя, — молвила нотариус Лилиан Эндрюэс, припадая лбом к смотровому стеклу, чтобы получше присмотреться к открывающемуся виду. — И местность полудикая, поскольку, подобно нам, со стороны гор к пляжу редко кто подъезжает.