Лазоревый день. Книга вторая (СИ)

Нервное напряжение прошедшего дня заставило Кэри не думать о еде. Но стоило напомнить, и тут же засосало под ложечкой. Вонда протянула две банки.

— Вот, тушёнка с овсянкой. А это — сливовый компот.

— Спасибо.

Эвелин благодарно улыбнулась, взяла банки. Потянула за хвостик, заставляя крышку на тушёнке отскочить со знакомым звуком.

— Держи ложку. Мы их стерилизовали, но… Наверное, микробы уже успели на неё попасть.

— Стерилизовали? И как же?

Эвелин зачерпнула жёлтую с розовыми вкраплениями массу, сунула в рот. Человеческие консервы ртаари не тронули — морить непрошенных гостей голодом, заставляя быстрее принимать решение, в их планы не входило. По рассказам Арояна получалось, что инкубационный период местных микробов — около двух месяцев. Возможно, чуть меньше — Ароян и Орелик к тому времени начали употреблять орче, это могло замедлить развитие болезни. Значит, восемьдесят-девяносто стандартных дней. Лабораторные исследования давали более жёсткую картину — первый вирус вошёл в активную стадию на тридцать седьмой день. Означать это могло либо длинный латентный период, либо то, что за прошедшие годы микроорганика успела включить новый вид пищи в свой рацион. На раненых и ослабленных болезни обрушатся ещё раньше. Однако в любом случае время для размышления у людей пока есть.

— Да как — развели костёр, вскипятили воду, — между тем продолжала рассказывать Вонда. — Потом в ней и банки с тушёнкой подогревали.

— Ого, молодцы. И руки перед едой мыли? С мылом?

— Разумеется, — сарказм в вопросе подруги Маккейн не уловила.

— А маски?

— Что маски?

— Вы же их снимали, да?

Пилот нахмурилась. Обсуждать эту тему ей не хотелось. Эвелин настаивать не стала. Спросила вместо этого:

— Что там происходит, внутри?

Вонда вздохнула, дёрнула плечом.

— Починить ничего не удалось, а теперь темно уже. Надеюсь, завтра что-нибудь получится. Сейчас готовимся к ночлегу. Жаль, двери шлюзов нельзя закрывать, задохнёшься. Но ничего, будем дежурить по очереди.

— Без вентиляции, без климат-контроля? Вам предстоит не очень-то комфортный отдых.

— А ты собираешься и на ночь снаружи оставаться?

— Почему нет? Во всяком случае, здесь воздух свежий.

— Но… — Маккейн боязливо покосилась на сгущающуюся за колючей проволокой темноту. — Периметр же теперь не защищён? Без лучевого оружия мы сможем оборонять только корпуса.

Эвелин фыркнула. Поставила опустевшую банку на приборную панель, взялась за компот.

— Думаю, тут не опаснее, чем внутри. Может, и ты останешься?

Вонда нерешительно покачала головой.

— Нет, я тут и заснуть не смогу.

Маккейн ушла, а Эвелин принялась устраиваться на ночлег. Вначале просто полулежала в кресле, прокручивая в памяти яркие образы прошедшего дня. Их было так много, что уместить всё в короткий промежуток времени между восходом и заходом солнца казалось невероятным. Побег Арояна, преследование, взрыв флаера, атака на небесный дворец, поединок с неуязвимой девушкой в призрачном лабиринте, бой на склонах ц’Аэра, отступление, так похожее не бегство, убийство Мердока, совещание, визит Ириса, катастрофа. Впечатления переполняли мозг, и Эвелин начинало казаться, что заснуть не получится. Но мерный шорох капель по крыше, единственный звук в погрузившемся в темноту и тишину лагере, убаюкал.

Проснулась она от громкого стука в дверь. Ночь ещё не закончилась, и дождь шёл по-прежнему. Прерванный сон был каким-то мирным, домашним. Потребовалось время, чтобы заново осознать окружающую реальность.

Эвелин осторожно выглянула сквозь стекло двери. У кабины стоял Байярд. Таким она полковника прежде не видела — босой, не то, что без защитного костюма, но даже без кителя, в одной серой форменной майке.

Заметив девушку, Байярд повелительно махнул рукой, звал выйти. Кэри открыла дверь, нехотя выпрыгнула наружу.

— Что, капитан, нам все каюк, да? Это была не мистификация, не блеф? Они в самом деле с нами такое сотворили? Раздавили, как муравьёв.

Байярд покачивался, с трудом удерживая равновесие, и спиртным от него разило на метр. Эвелин невольно поморщилась. Как разговаривать с людьми в таком состоянии, она не знала. Отец тоже позволял себе напиваться, и тогда беда любому, кто попадался под руку. Жаловаться шерифу было бесполезно, в семейные конфликты полиция не вмешивается. В стенах собственного дома власть принадлежит мужчине — неписанное правило их общества. Лишь когда подрос брат, папаше пришлось угомониться.

— Корабля нет… — продолжал бормотать Байярд. — И не будет, да? Мы сдохнем в этой ловушке, так, капитан? Ты раньше всех это поняла? Правильно, и нечего цепляться за глупую надежду. Все сдохнем!

— На этой планете люди могут выжить, — возразила Кэри. — Ароян ведь выжил...

— А! Выпросил, чтобы приняли в свою стаю. Наверное, и нас примут. Мы им пригодимся для чего-нибудь. Только меня тошнит от этого! Ни перед кем на коленях не ползал, тем более, перед этими тварями!

— Ради выживания можно согласиться на многое…