Лазурь

– Девочка, я ведь все равно получу то, что мне нужно. Сегодня, или завтра, или через день, через неделю, если потребуется. У тебя было время убедиться в серьезности моих намерений. – Борман выдержал паузу. – Знаешь, я ведь все еще надеюсь, что ты согласишься остаться. Я даже вещи тебе верну. Правда, придется немного поднапрячься, чтобы заслужить мое доверие…

– Борман, зачем тебе мутант?

– Как зачем? – искренне удивился тот. – Это же уникум! Разумное порождение Зоны, способное на осознанный контакт! По сравнению с ним артефакты, даже самые редкие, – мусор!

Конь покачала головой.

– Ты и Нифа в это втянул. Угрожал ему, да?

– Угрожал? – На лице мужчины появилось недоумение, а затем он вдруг рассмеялся. – Ты до сих пор не поняла? Твой друг Ниф-Ниф с радостью согласился мне помочь. Боле того, напоить тебя было его идеей…

– Ты врешь! – прошипела пленница. – Ниф никогда бы не…

– Никогда бы не что? Никогда бы не воспользовался возможностью укрепить свой авторитет в родной группировке? Или улучшить свои жилищные условия? – Борман не мог сдержать улыбку. – Конь, как можно быть такой наивной? Неужели ты думала, что ваша с ним дружба может что-то значить? Вот уж не ожидал от тебя такого.

Девушка готова была осыпать его ругательствами, привести уйму аргументов в защиту своих убеждений, уличить во лжи, в конце концов, но так и застыла с открытым ртом.

– Ты сегодня пришла, завтра тебя уже нет, а ему тут жить, между прочим. – Сталкер тем временем продолжал, и пленница с ужасом понимала, что чем больше он говорит, тем более убедительны его слова. – Ну и если быть до конца откровенным, Ниф давно хотел привести свою новую квартиру в порядок. Ему надоели эти ужасные стены с бутафорскими картинками, а он у нас, как ты успела заметить, ценитель искусства.

Конь болезненно поморщилась. Как бы ей ни хотелось этого признавать, а Борман не лгал. Ниф был старым товарищем, но времена их дружбы давно прошли и, чего греха таить, она сама с готовностью использовала бы его желание помочь, не подумав, во что может обойтись ему эта помощь. Справедливый результат…

– Иди в жопу, Борман, – охрипшим голосом бросила девушка. – Ты и все твои прихлебалы. Мне с тобой не о чем разговаривать.

– Не расстраивайся. – Тот будто и не слышал ее слов, изображая искреннее сочувствие. – Уверен, после того, как ты мне все расскажешь, вы еще не раз посмеетесь над этим недоразумением.

«Единственное недоразумение здесь – это ты», – хотела ответить сталкерша, но промолчала.

– Ты говорила, мутант спас тебя по дороге сюда, значит ли это, что он где-то недалеко? Может быть, ждет в лесу?

Конь покачала головой. Она плохо помнила, что именно рассказала Нифу за чашкой чая, и лучшим выходом сейчас было бы не говорить вообще ничего.

– Что, если нам прогуляться за стены и поискать? – размышлял Борман. – Ты и я. Можем взять с собой еще кого-нибудь. Или твой мутант сам сюда придет на выручку?

Светляк издал легкий смешок, но через секунду снова был спокоен.

– Знаешь, я хотел вернуть тебе хотя бы обувь – тут довольно холодный пол, особенно ночью, но ты не хочешь идти мне навстречу, а это очень неприятно. Не люблю, когда не выходит договориться по-хорошему. Подумай еще. Времени много, а ждать я умею…

Сбоку послышались шаги, и глава «Света», подмигнув напоследок, ушел из зоны видимости, дабы встретить гостя.

Конь попробовала прикинуть свои шансы на спасение. Можно попытаться пролезть через решетку – выглядит она не слишком надежно, но снаружи явно ждет охрана, да и куда она пойдет без снаряжения и в одних носках? Допустим, налегке ей каким-то чудом удастся миновать охрану и в потемках выскочить за пределы поселка, но даже при помощи Федьки далеко она не уйдет – замерзнет первой же ночью. А пытаться добыть снаряжение – смерти подобно. Наверняка Борман прячет ее вещи где-то у себя. Он прав: времени предостаточно. Если потребуется, ее будут держать тут неделями, и в конце концов она сдастся. Интересно, что будет делать Федька?..

Где-то со стороны выхода сквозь размышления девушки доносились голоса. Слов было не разобрать, так как говорили довольно тихо, а хлам, заполнявший большую часть подвала, создавал дополнительные помехи, но оба голоса Конь знала: Борман и Лайма. По одним лишь интонациям можно было догадаться, что беседа ведется легко и непринужденно. Только вот что здесь забыла эта полоумная? Сталкерша попробовала прислушаться и сразу пожалела: слух различил шорох одежды и отчетливый томный вздох. Конь закатила глаза и ушла в противоположный угол своей камеры. Воображение тут же нарисовало этих двоих вместе, и девушка едва сдержалась, чтобы не рассмеяться в голос, настолько абсурдно это выглядело. Конь никогда не имела привычки интересоваться чужими отношениями, но если ей придется наблюдать, да пусть даже слушать подобное изо дня в день, то стоит отдать Борману должное – он знает толк в психологическом насилии.

– Улыбаешься? – Лайма появилась внезапно, выплыв из-за угла без единого звука. – Это хорошо. Смех продлевает жизнь. В твоем положении это как никогда актуально.