Лазурь

Аня тоже умолкла, задумчиво наблюдая за плавным движением огонька свечи. Здесь, в уюте и безопасности, ей снова захотелось поверить в то, что на самом деле она просто заблудилась в Зоне отчуждения, друзей уже нашли и спасли, а скоро найдут и ее саму. Она наконец вернется домой, к взволнованным родителям: отец наверняка всех своих знакомых на уши поставил. А у них в компании теперь будет общая страшная и печальная тайна: погибший друг и неудавшаяся экскурсия…

В печи громко треснула ветка. Аня поняла, что ее нещадно клонит в сон: тепло и сытная еда сделали свое дело.

– Залазий на печь. – Сонливость не ускользнула от внимательного старика. Он махнул рукой девушке за спину, где у стены расположилась кособокая и очень старая печка, вымазанная кирпично-рыжей глиной. – Утро вечера мудренее.

Аня хотела было спросить, где же будет ночевать хозяин, если она займет единственное нагретое место в доме, но тот опередил ее уже готовым ответом:

– А за меня не боись – ночь нынче хорошая. Пойду туман глядеть. А ты, девка, спи да лечись! Знатно тебя этот чорт потрепал… – И, как ни в чем не бывало, засеменил к двери, улыбаясь себе под нос.

Аня осталась в доме одна.

* * *

Существует стойкое мнение, что взрослые люди не высыпаются. Как ни старайся, а отоспаться по-настоящему, «как раньше», уже не получится. Причем непонятно, когда наступает этот самый момент между «как раньше» и «теперь». Аня считала, что давно уже переступила черту между здоровым сном и хроническим недосыпом, на который жаловалось все ее городское окружение, однако несколько дней, проведенных в маленьком доме среди дикой глуши, дали понять, что все эти люди ошибались. Девушка не только вспомнила, что такое здоровый и беззаботный сон, но и смогла увидеть Зону с другой стороны: с нейтральной. Поначалу Аня побаивалась, что болотный мутант будет караулить ее неподалеку, и ходила возле дома постоянно настороже. А вскоре поняла, что любые опасности, будь то мутанты или аномалии, обходят старика и его жилище, словно соблюдая невидимые границы. Однако дед только посмеивался, отвечая, мол, место тут хорошее, вот и не беспокоит никто. Бросив попытки добиться более конкретного разъяснения, Аня просто изучала окрестности, стараясь не отходить слишком далеко, пока не заживет спина. Рана затягивалась на удивление быстро, и уже через день старик снял повязки, пояснив это тем, что рана должна дышать, тогда зарастет лучше. Девушка была этому только рада: импровизированные бинты изрядно сковывали движения и мешали нормально дышать. В один из дней дедок участливо подлатал Анину одежду, пока та хмуро куталась в колючее покрывало и наблюдала, как пожилой человек делает работу, с которой она могла бы справиться сама…

Во многом время, проведенное со стариком, напоминало Ане лето на даче, только без необходимости копаться в огороде. Грядок вокруг она не нашла, хотя хозяин уверял, что проблем с пропитанием у него нет. Этот момент в целом вызывал у девушки немало вопросов, и большинство из них она так и не решилась задать, а из ответов на те, на которые решилась, узнала немного. Дед рассказал, что приехал в Зону самоселом вместе со старенькими родителями, которые не захотели оставлять дом и хозяйство. Долгое время помогал им, пока сам не вошел в преклонный возраст. Родители умерли, оставив уже пожилого сына один на один с немалым хозяйством: участком, огородом и животными. Все это требовало сил и здоровья, а их уже не хватало. И тогда старик ушел из давно опустевшей деревни и поселился в одинокой избушке на отшибе. Такую жилплощадь он вполне мог себе позволить.

– Почему вы не вернулись в город, дедушка?

– А где ж я там жить-то буду? Да и не осталось уж никого из знакомцев. А тут вон – апартаменты, выбирай не хочу! – Дед смеялся своим тихим свистящим смехом, жевал травинку и глядел на догорающий за деревьями закат. По его словам, где-то там, именно в той стороне, в далеком восемьдесят шестом случился тот самый взрыв.

По вечерам старик часто сидел на пороге дома до самой темноты. Аня пристраивалась где-нибудь поблизости за компанию. В один из таких вечеров она поинтересовалась, не мог бы дед помочь ей снять противогаз, ведь с посторонней помощью это получилось бы намного легче. Тот отреагировал довольно странно:

– А разве он тебе мешает? – И пока девушка обдумывала встречный вопрос, добавил: – Сама надела, сама и снимешь. Раз до сих пор не сняла, значит, нужен тебе еще.

Аня не особо поняла, что значит это заявление, тем не менее с расспросами лезть не стала. Несмотря на уединенный образ жизни, который, казалось бы, должен вызывать немалую склонность к разговорам, старик был немногословен. Возможно, одиночество вкупе с возрастом вызвали обратный эффект. Аня, наоборот, хотела поговорить, расспросить, как у него получается жить в таком месте, в чем прелесть существования в полной изоляции и почему он говорит всякие странные и непонятные вещи, но сыпать на деда всю кучу своих вопросов девушке показалось слишком наглым, все-таки он спас ей жизнь, и потому Аня молча наблюдала.