ЛЧК (Записки старого человека)

Я сидел на корточках перед ящиком, Бляс, согнувшись, дышал мне в шею, Крис напротив — глаза светились то зеленым, то красным… Скоро я понял нет, не смогу… Отключить от питания — пожалуй, но не отделить от жэка. Кто-нибудь помудрей, может, и справился бы, но для меня это слишком сложно. С трудом разогнулся, развел руками… Бляс похлопал меня по плечу:

— Не огорчайся… зато прогулялись…

И мы повернули обратно. Стыдно признаться, но с облегчением я возвращался к нашему жилью — ведь непонятно, что было бы, если сами по себе, а так, хоть и плоховато, зато привычно и понятно…

Снова Крис бежал впереди легкими скользящими шагами, мы молча шли за ним, перешагивая через трещины, обходя черные провалы… Вернулись к обеду, ели свинину у Бляса, и Крису досталось немало. Он щурился и был очень доволен собой. А мы решили о походе молчать, потому что нечем гордиться. Да и Крису тоже нечем — неизвестно еще, чем кончилась бы его схватка с огромной крысой в мрачном подземном коридоре…

Потом мы с Блясом обсуждали поход.

— А, да ладно, — он махнул рукой, — что они могут… субботники эти? Конечно, хорошо бы насолить Гертруде — зарвался рыжий, но в конце концов наплевать.

Я согласился — ничего они, в сущности, не могут с нами сделать. Вот если б меня заставили день-деньской перемножать цифры столбиком, — я бы взбесился.

Бляс усмехнулся — "у каждого своя слабина…"

И все-таки настроение было испорчено. А тут еще Лариса со своими предсказаниями! Оказывается, багровые закаты, при определенном стечении других обстоятельств, предвещают сильные искажения судьбы. Теперь нас ждали большие неприятности. Бляс предположил, что запретят свиней, обнаружат у них какое-нибудь поле — и запретят. Аугуст качал головой:

— Ты с ума сошел, Бляс, как они обнаружат, если свинина нужна…

Мария с Анной конечно же стали говорить об облаве, но Лариса возражала — облава еще далеко, искажения не могут быть такими длительными… Крылов смеялся:

— По вашим книгам было бы легко восстановить всю историю, ведь записи о погоде почти не опасны и сохранились за последние триста лет… Но не так все просто, уважаемая, — и сзади и спереди нас окружают фазовые переходы это труднопредсказуемые разрывы во времени. Нужны современные методы, а не это, простите, барахло…

Лариса горячилась.

— Какой вы заученный, простите, человек…

Но время шло, шло, шло, закаты горели, дымились, тлели — а наша и без того искаженная жизнь больше искажаться не хотела… Наконец зарево исчезло, день догорал тихо, с печальным желтым и розовым, а над ними распространялся холодный зеленоватый свет. И тут — то ли закаты свое дело сделали, то ли чрезмерно плавное свершение нашей судьбы вызвало раздражение сил определяющих и направляющих — никто не знает, только простой и печальный случай тенью лег на мою дальнейшую историю.

Смерть Васи-англичанина

Лариса постоянно жаловалась, что Вася куда-то исчезает, так что никто ее уже не слушал, все привыкли к этим стонам. Но на сей раз Васи не было очень давно, я тоже стал беспокоиться и отправился к домику на окраине. Взял с собой Артиста, он то бежал впереди, то копался сбоку, поглядывая на меня насмешливым глазом. По утрам подмораживало и мертвые листья вмерзали в лед, но днем еще грело солнышко, недолго и как-то отчаянно, из последних, видимо, сил…

У домика Васи не было… И внутри его не было тоже, тихо стояли старые вещи, изредка потрескивало дерево. Я вышел на крыльцо. Казалось, что Вася где-то здесь и сейчас появится — стройный, тонкий, загадочный, молчаливый кот… Я постоял и собрался уже уходить, как меня позвал Артист — он явно что-то обнаружил за домом, выглядывал оттуда и снова скрывался.

За углом в бурой осенней траве, вытянувшись, лежал черный кот. Он казался твердым и совсем плоским. Я раздвинул траву и увидел — это Вася. Голова у него была разбита,

В сарае за домом я нашел ржавую лопату и пошел искать место для могилы. Прошел мимо второго дома, третьего — и вышел к крутому спуску. Внизу течет река, за ней поле, дальше лес… хорошее место, высокое, сухое… Сначала копать было трудно, мешала трава и корни, потом стало легче. Я выкопал яму и пошел в дом, взял покрывало — на стуле, где любил сидеть Вася, — завернул кота в плотную ткань и понес к обрыву. По дороге останавливался, нечем было дышать, я стоял, прижав Васю к груди, и ждал. Наконец добрался до места, опустил сверток в яму и стал закапывать. Особенно трудно бросить землю прямо на тело. Мне казалось, что Вася вздрагивает, как будто просыпается от прикосновения руки, и что ему тяжело и душно, а душно было мне, и я ничего не видел от слез. Когда земля падает на слой земли — уже не так страшно. Я закопал яму, уплотнил землю, а сверху положил куски дерна с жухлой травой. Трава эта только кажется мертвой, а придет весна — и она вырастет снова…