Льдинка

– Пойду, подышу нормальным воздухом, – сказал он, застегивая куртку. – Сон не идет.

Он вышел из пещеры, и Злата, помедлив, пошла за ним. Только бы Дильс не увидел их!

Снаружи было тихо, как в склепе. Чернильное небо плотным покрывалом накрыло остров, на нем хрустальными осколками проклевывались звезды. Аммонит стоял, глядя куда-то в сторону океана.

Злата робко дотронулась до его плеча, и Аммонит с улыбкой обернулся:

– Тоже не спится?

– Ты… Тебе не холодно?

– Я все хотел тебя спросить. Только не обижайся, ладно?

Злата горько усмехнулась:

– Ты меня заинтриговал. Спрашивай.

– Артур и Костя… Это ведь не твои сыновья?

– Биологически нет. Но я люблю их как родных.

– Это дети Дильса? – допытывался Аммонит, и Злата, помедлив, ответила:

– Нет. Мы взяли их из детского дома. Своих детей у нас нет.

Даже в темноте Аммонит видел, какого труда стоило этой маленькой женщине сообщить почти незнакомому человеку такую пикантную подробность. Он молча ждал, понимая, что сейчас последует продолжение, и не ошибся.

– Мне кажется, я знаю, о чем ты думаешь, – промолвила Злата. Она кашлянула и произнесла: – Дело в нас обоих.

– Нет, – покачал головой Аммонит. – Не ври мне.

Он подошел ближе, и Злата смутилась, увидев, как он смотрит на нее. В этом взгляде было все – непреодолимое желание, радость, собачья верность и готовность принести себя в жертву ради нее. Он осторожно положил на ее плечи свои сильные руки.

– Дильс… получил ранение на фронте. Он сильно переживал из-за этого, – вымученно улыбнулась Злата.

Руки помимо ее воли обвили крепкую шею мужчины, и он, задыхаясь от нахлынувших чувств, прижал к себе хрупкую женщину.

– Мы… не должны… – прошептала она срывающимся голосом. – Дильс убьет нас…

– Я люблю тебя. Разве ты не поняла это? – жарко зашептал он, осыпая поцелуями ее лицо. – И я могу сделать из тебя мать. Счастливую мать.

Опомнившись, Злата вырвалась из его объятий.

– Но почему, Злата? – тихо спросил Аммонит.

– Не спрашивай меня, – грустно проговорила Злата. – Я никогда не брошу его.

– Я догадывался об этом, – сказал с печалью Аммонит и осторожно провел пальцем по ее коже. Мягкая, как шелк. – Но и я без тебя не могу, понимаешь?

– Ты из другого времени.

– Ну и что? У любви есть временные рамки?

– Не говори больше ничего. Лучше выслушай меня.

Аммонит замолчал, с удивлением глядя на возлюбленную.

– Ты должен уйти. Прямо сейчас. Возьми что хочешь, еду, лыжи, спальник, но уходи немедленно.

– Почему? Можно мне узнать?

– Потому что Дильс сходит с ума. Он весь во власти этого Тух-Туха, разве ты не видишь?

– А ты?

– Я останусь с ним до конца, – тихо, но решительно сказала Злата.

Аммонит кусал губы, не зная, как себя вести.

– Я знаю, что ты никого не убивал, – неожиданно сказала Злата. – Но здесь тебе никто не верит.

– Мне плевать. Я хочу быть рядом с тобой.

– Ты должен уйти, – повторила Злата, но Аммонит с безрадостной улыбкой покачал головой.

– Нет, моя золотая. Ты моя, понятно? Моя Злата. И я тоже буду с тобой до конца. Пошли, а то ты замерзнешь.

Неожиданно Злате захотелось плакать. Она не помнила, когда в последний раз давала волю чувствам. Наверное, это было в школе, когда ей было лет десять и она была нескладной девчонкой с острыми коленками и курносым веснушчатым носом.

Она пыталась сдерживать себя, но слезы текли вопреки всему. Она снова увидела ауру Аммонита. И полупрозрачную нить. Нить, связывающую его с небом. С Всевышним.

Она стала намного короче.

Ночь прошла беспокойно – неожиданно влупил такой мороз, что к трем утра почти все вылезли наружу из палаток, стуча зубами. Артур зажег печку, но это не очень-то помогло. Тима отдал Яне свой свитер, и та с благодарностью взглянула на него.

– В пещере было намного теплее, – выстукивая зубами дробь, сказал Костя, и это было правдой. Печка горела весь остаток ночи, и, хотя топлива оставалось не так уж много, никто не осмелился сказать что-то про экономию.

Наутро погода мало изменилась, и у входа в лагерь намело нешуточные сугробы. Дильс долго молчал, затем сказал:

– Я предлагаю взять с собой вещи. Еще одна такая ночь, и мы околеем. Мы вполне можем разместиться в первой пещере. Места там достаточно, в углу я видел ложбину, там есть родник. Так что водой мы обеспечены, не нужно топить снег.

После этих слов Злата покрылась мертвенной бледностью, но Дильс делал вид, что не видит этого.

– Согласен, – бросил Тух-Тух.

– Ну с тобой и так все ясно. Что другие скажут?

– Я «за», – буркнул Костя, нацепляя на шапку снегозащитные очки.

– Дильс, что ты делаешь? – с отчаянием прошептала Злата.

– То, что нужно, – отрубил Дильс, избегая встречаться взглядом с женой.

А затем он и вовсе сказал то, что потрясло всех:

– Хочешь, можешь оставаться со своим ухажером. Я смотрю, вы как голубки все время воркуете…

Широко распахнутые глаза Златы заблестели от слез, и кулаки Аммонита непроизвольно сжались. Тух-Тух без интереса наблюдал за семейной разборкой, стоя в своей неизменной позе – прислонившись к стене, руки скрещены на груди. Свою бороду он заплел в две косички, и сейчас, как никогда, напоминал викинга, разве что боевого топора и рогатого шлема не хватало.