Льды уходят в океан

— Простите меня, пожалуйста… Виктор, это твои друзья? Почему же молчишь? Знакомь нас.

У него была небольшая, но сильная рука. Когда он сжал пальцы Полянки, она почувствовала эту силу, хотя он и не сделал ей больно. Переспросил, когда она назвала свое имя:

— Полянка? Первый раз встречаю такое имя.

Она смутилась:

— Настоящее мое имя Полина Захаровна. Но я настолько привыкла к Полянке, что и сама себя так называю…

Потом Домбрич подошел к Смайдову. Родин сказал:

— Если ты когда-нибудь захочешь писать кантату о бывшем асе и настоящем секретаре парткома — советую выбирать героя среди таких, как этот человек. Можешь мне поверить, что не ошибешься.

Петр Константинович засмеялся.

— Нечестно подсовывать своим друзьям товар, который самому не пригодился…

Домбрич предложил отпраздновать премьеру своего концерта.

— Налегке, — сказал он. — Или, говоря языком летчиков, — он с открытой доброжелательностью посмотрел на Смайдова, — накоротке. Бутылка шампанского у меня найдется. Вы не возражаете, Полина Захаровна? Вы не против, Петр Константинович?

Полянка посмотрела на мужа. Смайдов сказал:

— «Песня тундры» заслужила того, чтобы в ее честь был произнесен тост. Пусть она живет подольше…

3

Может быть, случайно, может быть, для того, чтобы оказать ей, как единственной женщине в доме, особое внимание, Домбрич усадил Полянку с собой. Он был очень любезен, но не навязчив. Что бы ни делал — обращался ли к ней с каким-нибудь вопросом, подливал ли в ее бокал вина, угощал ли конфетами или рассказывал какую-нибудь смешную историю, — все у него получалось естественно и просто. Правда, ему не стоило, пожалуй, оказывать внимание только ей одной, другие ведь тоже были его гостями. Но Домбрич, кажется, совсем не думал об этом.

Об этом думал Смайдов.

Нет, у него не возникало никакого неприятного чувства ни к Домбричу, ни к Полянке. Он всегда был выше мелких подозрений и перестал бы уважать себя, если бы вдруг такие подозрения в себе обнаружил. Разве он, случись в его доме гостья, не стал бы уделять ей такое же внимание, какое уделяет Домбрич Полянке?..

Но он видел, что Родин все время смотрит — смотрит изучающе, и, кажется, немного встревоженно — и на Полянку, и на Домбрича, и на него. Может быть, Родин знает, что за Домбричем, по части женщин, водятся коекакие грешки? Чудак! Если бы Виктор лучше знал Полянку, он не тревожился бы…

А в том, что у Родина с каждой минутой все больше портится настроение, можно было не сомневаться. И Петр Константинович чувствовал, как ему жаль Виктора. Он понимал его и, если бы мог, сказал бы: «Выбрось все это из головы, ничего особенного не произойдет…»

Но, конечно, он этого не сказал. Сказал другое:

— Гениальные ученые, выдающиеся изобретатели, доктора наук — сколько таких, перед которыми хочется как говорят, снять шляпу… Но если кто-нибудь из этих умнейших людей попытается написать простенькую музыкальную пьеску… — Петр Константинович на секунду умолк, взглянул на Домбрича и улыбнулся: — Вы понимаете, о чем я говорю? У вас что, не так здесь все устроено?

Смайдов пальцами притронулся к своей голове и опять улыбнулся.

— Богу — богово, кесарю — кесарево, — засмеялся Домбрич. — Но вы должны учитывать и другое: если бы я захотел стать летчиком, у меня вряд ли что получилось бы. Разве это неверно?

— Может быть, Чкаловым вы и не стали бы, но обыкновенным пилотом — гарантирую. А вот написать что-нибудь, подобное вашей рапсодии… Знаете, когда мы сегодня слушали вас и я смотрел на свою жену, у меня, признаюсь вам честно, возникло чувство зависти. Я вдруг понял, что никогда, даже если мы проживем с ней еще сто лет, я не дам ей и тысячной доли того, что она получила за два часа… Нет, не подумайте, что это чувство было недобрым. Я ведь и сам испытывал такие же ощущения, как и моя жена. Показалось, будто все в тебе вдруг оттаяло, и ты почувствовал необыкновенную легкость. Это трудно передать словами, очень трудно… Но вы, конечно, меня понимаете…

Петр Константинович отпил глоток шампанского и посмотрел на Домбрича. Композитор сидел задумавншсь, легонько постукивая пальцами по бокалу. Ему были приятны слова Смайдова и такая оценка его работы. Разве он не заслужил ее? Бессонные ночи, полные надежд и сомнений… Адовы муки, через которые способен пройти только сильный человек… «У вас что, не все здесь так устроено?» Наивный человек, этот Смайдов. И довольно симпатичный. Раньше почему-то казалось, что летчики несколько ограниченные люди. Приятное разочарование. Приятное знакомство…

— Ты почему молчишь, Полянка? — неожиданно спросил Смайдов. — Ты в чем-то со мной не согласна?

— Я? — Его вопрос застал Полянку врасплох. Она думала о другом. Или о том же? — Я ведь говорила тебе, как меня тронула эта музыка. Ты забыл?

— Она сказала, — Петр Константинович сделал вид, что вспоминает ее слова, — она сказала, что вы околдовали ее…

Домбрич недоверчиво взглянул на Полянку и положил свою узкую ладонь на ее руку.

— Это правда?