Лебединая башня

– Я хотела бы поздравить лично, – настойчиво произнесла она. – Севастьяна – моя сестра и мой самый близкий человек. Я знаю ее, как никто, и считаю, что вам невероятно повезло.

– Полностью разделяю ваше мнение, Ваше Высочество, – учтиво ответил Бериот.

– Я хотела бы, чтобы вы правильно поняли меня. Севастьяна – лучшая жена, которая только могла вам достаться. Более честного, смелого, достойного, справедливого, нежного и ранимого, – Омарейл сделала акцент на последнем слове, – человека вам не найти.

Повисла небольшая пауза. Затем Бериот хмыкнул и сказал:

– Уверен, я правильно вас понял, Ваше Высочество. Поверьте, я сделаю все возможное, чтобы соответствовать.

– Вам придется постараться, – негромко добавила она.

Кто-то по ту сторону издал смешок, но Омарейл не могла точно сказать, кто именно.

– Разве Бериот уже не постарался? – спросил с усмешкой Дан, а затем протянул неуверенное «э-э» и добавил: – Завоевать доверие и расположение столь достойной невесты, это уже многое, кхм, говорит о его достоинствах.

По натянутому тону, с которым говорил Дан, Омарейл стало ясно, что он не имел большого опыта в светских беседах.

– Разумеется, постарался, – отозвалась она с легкой насмешкой. – Как и госпожа Дольвейн…

Теперь было отчетливо слышно, что хмыкнул Дан. Омарейл это раззадорило, и она иронично произнесла:

– Но мама – это мама, неважно, сколько тебе лет и какую должность ты занимаешь, не так ли, Дан?

Повисла пауза. Ухмылка сползла с ее лица, когда она поняла, как глупо только что проболталась. От нее требовалось не так уж и много – стараться никак не связывать себя с Мираж Селладор. И что она сделала в первые пять минут разговора? Намекнула на сказанные ранее директором слова. Сказанные при ней в школе.

Омарейл сделала глоток чая, чтобы избавиться от комка в горле.

– Дан, как давно вы директор Астардара? – спросила она.

– Два года, Ваше Высочество.

– И каковы, как считаете, ваши главные достижения за эти два года?

– Мы, наконец, починили канализацию, – отозвался он и вдруг зашипел.

– Прошу простить моего брата, Ваше Высочество, – чуть громче, чем требовалось, сказал Бериот. – Он не привык бывать в обществе.

– Почему? – спросила Омарейл.

– Вероятно, дело…

– Нет-нет, Бериот, – она усмехнулась. – Дан, ответьте, пожалуйста, вы.

После нескольких секунд тишины тот произнес:

– Все детство родители вынуждали нас ходить на приемы, принимать высокопоставленных гостей, посещать балы. Я всегда предпочитал этому времяпрепровождению чтение. Но мне не было предоставлено выбора.

– Я вас прекрасно понимаю, Дан, – отозвалась Омарейл насмешливо. – Я нахожусь примерно в таком же положении, поэтому могу представить, какую досаду может вызывать необходимость делать не то, что хочется, а то, что должно…

Повисла неловкая пауза. Омарейл знала, что смутила господина директора, и ее это несколько забавляло. Она не думала, что они смогут так поменяться ролями. Как много значили статус и положение в обществе!

– Спасибо за ваше понимание, Ваше Высочество, – сдавленно произнес Дан.

Затем он постарался вернуть себе самообладание и спросил:

– А вы находите удовольствие в чтении?

По этикету он не должен был задавать ей вопросов. Согласно всем правилам, на первой встрече только она могла спрашивать его о чем-либо, ему подобало учтиво отвечать и ждать, пока она обратит на него свое внимание.

Бериоту позволялось больше, так как он был в числе приближенных. И теперь он, судя по всему, буравил взглядом своего брата, потому что тот прошептал: «Что?» Омарейл рассмеялась.

– Бериот, я совсем не против отбросить формальности. Как вы верно заметили, скоро мы станем семьей.

Конечно, в их случае «отбросить формальности» означало пренебречь некоторыми неудобными правилами, а вовсе не перейти на свободную манеру общения. Очевидно, опасаясь, что Дан мог неверно трактовать слова принцессы, Бериот сказал:

– Думаю, сегодня, не отбрасывая формальностей, мы как раз получим необходимый и достаточный уровень легкомыслия.

Омарейл представила, как Дан закатил глаза.

– Я нахожу удовольствие в чтении, Дан. У меня очень обширная библиотека. Что еще остается делать, когда целыми днями заперт в башне?

По ее голосу было слышно, что она улыбалась, и собеседники не стали никак отвечать на ее слова.

– Вы сказали бы, что вы – мудрый директор, Дан? – спросила она.

– Мне хотелось бы в это верить. Хотя, полагаю, мудрый – слишком громкое слово. Я стараюсь быть справедливым и полезным.

– А вы считаете, что все учителя в школе подобраны идеально?

Она хотела подвести к этой теме как-то помягче, но не смогла продемонстрировать требуемой терпеливости.

– Нет ничего идеального, Ваше Высочество.

– Какую общую оценку вы поставили бы преподавательскому составу?

– По каким критериям я должен их оценить?

Омарейл слышала, как изменилась манера речи Дана. Он звучал более сухо, более профессионально. Ей казалось, что он готов защищать своих преподавателей до последнего, если это требовалось. А ведь она не успела сказать и слова критики. Да и как она могла?

– Давайте по тем же, по которым вы оцениваете себя: справедливость и полезность.