Лебединая башня

– А что с директором? – уточнила Омарейл прежде, чем Даррит выгнал ее.

– Я… вселил в него радость. Хотя, должен сказать, что крайне этим недоволен. Я избегаю ситуаций, когда мне приходится манипулировать людьми.

– Но он помнит все, что произошло? – уточнила она.

Даррит немного помолчал.

– А что произошло?

Она отвела взгляд в сторону.

– Я случайно подслушала его приватный разговор. Он меня обнаружил.

– Ах, – выдохнул Даррит.

Ему хватило этого объяснения, чтобы понять, почему Дан Дольвейн был перепуган до смерти: его собственная реакция смешалась с эмоциями пойманной на месте преступления ученицы.

– Что ж. С этим вам придется разбираться самостоятельно.

Омарейл поблагодарила Даррита и попрощалась, но уже у двери обернулась.

– А как… как вы вселили радость?

Ей это могло пригодиться при следующей встрече с Даном.

Даррит чуть сузил и без того хищные глаза, отчего лицо его стало выглядеть угрожающе, и Омарейл сочла за лучшее поспешить прочь.

Утром следующего дня, во время завтрака она только и думала о том, стоило ли возвращаться в школу. Поставив перед собой серебряный поднос, она взяла в руки изящную фарфоровую чашку, полную черного кофе, привезенного из-за моря купцами Нортастера. Серебряным ножом с ручкой в форме лисы она уже намазала вишневое варенье на сдобную булочку и теперь медленно ела ее.

Все это она делала механически, мысли ее были заняты Даном: стоило ли ей опасаться директора? Он казался отличным малым, справедливым, обаятельным. Безобидным. Но он был сыном Совы.

Омарейл начала переодеваться в школьную форму, понимая, что, возможно, совершала ошибку. Наверное, стоило переждать, но приближался «Листопад». Она не могла пропустить конкурс и последние репетиции перед ним.

Учебный день начался с «Науки». На уроке Даррит был спокоен, как и всегда, и равнодушно излагал новую тему. Омарейл бездумно смотрела в окно. Мысли ее были где угодно, но только не в классе.

Она размышляла о том, стоило ли сообщать Севастьяне об открывшейся правде. Стоило ли убивать надежду и настраивать сестру против будущего мужа – ведь свадьба была делом решенным. Что в сущности меняли полученные знания? Другое дело Дан – идти на поводу у Совы в вопросе собственного брака Омарейл не собиралась. Женщину ждало жестокое разочарование.

Внезапно что-то привлекло ее внимание. Сознание отреагировало не сразу, тогда как мозг уже начал посылать тревожные сигналы.

По школьному двору шли двое мужчин, один из них чуть прихрамывал. Было что-то необычное в том, как синхронно они размахивали руками и чеканили шаг.

Омарейл выпрямилась, теперь не сводя взгляда с подозрительной пары. Заметив, что они были одеты похожим образом – в синие сюртуки и более темные плащи, – она тихо дернула Мая за рукав. Он сидел за соседней партой и не сразу смог увидеть, что привлекло внимание Омарейл. Чуть привстав, он заметил мужчин и удивленно приподнял брови. Бросив короткий взгляд на Даррита и убедившись, что тот смотрел в другую сторону, он прошептал:

– Гвардейцы?

Он обменялся с Омарейл удивленными взглядами, пожал плечами и вернулся к своему конспекту. Она же почувствовала, как внутри все застыло. В горле встал ком, мышцы Омарейл сковало, она не могла пошевелиться, даже если бы захотела. Все ее внимание было сосредоточено на двух высоких фигурах, что уже почти добрались до входа в школу.

Тут и другие одноклассники начали тревожно выглядывать в окно. Кое-кто принялся вскакивать с мест, что, наконец, привлекло внимание учителя. Он не стал задавать лишних вопросов, просто оценил ситуацию, глянул в окно, затем перевел недовольный взгляд на Омарейл.

– Госпожа Селладор, покиньте класс, – ровно произнес Даррит.

Дважды ее просить не пришлось. Она догадывалась, что он просто хотел избавиться от причины напряженной атмосферы в классе – страх и волнение Омарейл передались другим ученикам, что привело к беспорядку на уроке. Но ей его указание было только на руку. Без каких-либо определенных причин Омарейл решила, что гвардейцы пришли за ней. Поспешно схватив сумку, она покинула кабинет. Идти к выходу было бы ошибкой. Омарейл прошла чуть вперед и забежала в полупустую каморку, в которой хранились ведра и швабры.

Она прислушалась. Через минуту в коридоре раздались голоса. Мужчины разговаривали негромко, и сначала невозможно было разобрать ни слова. Затем они оказались совсем близко, и Омарейл услышала указания директора Дольвейна:

– Я вызову ее в коридор, и здесь мы попросим ее назвать себя. Подозреваю, что она откажется, тогда мы сопроводим ее в мой кабинет и продолжим общение там.

В ответ послышалось согласное хмыканье.

– Грубую физическую силу не применять. Не запугивать.

– Мы кое-что знаем о задержаниях, господин директор, – пробасил один из стражников.

– Разумеется, господин Бармотон. Я ни в коем случае не хотел усомниться в вашем опыте. Просто, предполагаю, школьниц вы задерживаете нечасто. Говоря откровенно, я вообще считаю эту меру излишней, но госпожа Дольвейн предпочитает перестраховаться.

– И это правильно, – отозвался Бармотон.