Лебединая дорога

— Рагнар спел в яме песню, в которой перечислил свои деяния, а перед самой смертью сказал так: отчего бы и не зарезать старого кабана, но пусть мясник опасается поросят. Лорд Годвин мне сказал, что его сыновья теперь собирают войско и…

Эрлинг его перебил:

— Так, значит, твой… Гудини ярл предлагал тебе поехать домой вместе с ним, а ты отказался. Я угадал? Этельстан внезапно рассвирепел:

— Чего ты от меня хочешь, Эрлинг Виглафссон?..

Эрлинг покачал головой:

— Не дело тебе кричать на меня, Адальстейн. Просто я теперь вижу, что ты больше принадлежишь своему Энкланду, чем мне. Так что иди-ка ты на берег, Адальстейн, покуда мы еще не снялись с якорей. Я так тебе велю!

— Отсылаешь? — спросил Этельстан. — Мне что-то не кажется, что я заслуживаю бесчестья, Виглафссон!

Но маленький Эрлинг расправил плечи и, кажется, даже вырос.

— Я хочу, чтобы ты был счастлив, Адальстейн, и не я виноват, если ты увидел в этом обиду! Иди! Или мне приказать, чтобы тебя выкинули за борт?

— Я никуда не пойду, — сказал Этельстан. — Ты дал мне свободу, и я буду идти за тобой, пока жив.

— Пойдешь! — отрезал Эрлинг, и оказалось, что это у него получалось не хуже, чем у самого Халльгрима. — Я дал тебе свободу, а твоя Страна Англов дала жизнь!

И кивнул Скегги, пробегавшему мимо:

— Принеси-ка сюда его котомку… Да, его! Скегги убежал, оглядываясь.

Принес пожитки англа и отдал их хозяину.

— У каждого своя дорога, — сказал Эрлинг. — Удачи тебе, Адальстейн.

— И тебе удачи, — отозвался англ так же тихо. — И ты вернись когда-нибудь в свой Торсфиорд. Я стану молиться за тебя, Виглафссон, и это поможет тебе не меньше, чем помогал мой меч…

Потом на кораблях подняли якоря.

Набирая ход, три лодьи одна за другой заскользили к воротам гавани — вновь пересечь озеро и скрыться в просторе холодного Восточного моря.

Этельстан стоял по колено в воде. В руках — кожаная котомка, у пояса — добытый в бою топор. Он смотрел на тот из трех кораблей, что шел посередине: на круглобокий медлительный кнарр. Он знал, что больше никогда его не увидит. Он возвратится домой, чтобы обнять там мать и жену, но одна часть его жизни отрезана навсегда. И ее будет не хватать.

В родном доме приснятся ему продымленные стропила Сэхейма, Эрлинг хевдинг и качающаяся палуба корабля…

Этельстан долго стоял неподвижно — до тех пор, пока корабли не скрылись из глаз. Город за его спиной понемногу просыпался: замычала корова, стукнула дверь, приплыл откуда-то запах только что испеченного хлеба…

Этельстан встряхнулся, словно просыпаясь, плеснул водой в лицо и зашагал к дому, где жил лорд Годвин Эдрикссон.

***

По великому морю Нево, из которого вытекала река, все еще бродили стаи льдин. И более всего они походили на остатки разгромленных войск, истаивающие под чужим солнцем, в чужой стороне… Ветер относил их на юг, и могучее течение реки непреодолимо увлекало вниз — не остановишься, не вернешься с середины пути! Пролетали мимо рокочущие пороги, проплывали коварные отмели устья… И открывался впереди широкий Хольмский залив — Котлино озеро!

Разные люди ходили по этим местам, и всякий называл их по-своему. Реку Неву и ту урмане переиначили на свой лад: Нюйя…

Льды уходили все дальше, мимо острова Котлина, мимо хмурых скал северного берега и песчаных кос южного — в солнечную синеву западного горизонта, на закат.

Шли и шли, и по дороге их делалось все меньше…

Три корабля стояли у западной оконечности большого острова, поросшего могучими соснами. Как назывался остров, не знал даже Олав кормщик. А местных жителей не было видно ни души. Олав, шедший этими местами в восьмой раз, клялся, что в прежние годы было точно так же… И тем не менее лес видел людей.

И недавно.

— Разбежались! — сказал Хельги, когда воины, ходившие в лес, нашли там торопливо загашенные костры.

— Это финны, а от них, как мне говорили, иного не следует и ждать!

Опытные люди, впрочем, не видели в этом ничего хо-: рошего и вслух говорили, что надобно было бы убраться : отсюда как можно скорей. Но лед шел и шел, и конца-; краю ему не было видно. Чудовищные льдины сталкивались друг с другом, с шипением ползли на берега…

Чтобы скоротать время, воины помоложе и мальчишки во главе с Видгой отправились в лес и притащили оттуда длинное бревно как раз такой толщины, чтобы выдерживало двух человек. Бревно установили на козлах в воде, там, где она достигала колен. Льдины сюда не лезли: не пускала длинная каменная гряда.

— Бой мешками на бревне! — в восторге запрыгала мелюзга. Им самим баловаться не дадут — малы, но хоть посмотреть!

Вскоре готовы были и мешки с мокрым песком. Бревно обмазали скользкой глиной — чтобы получше вертелось, — и сражение закипело! На бревно взобрались двое первых поединщиков, и под градом ударов один из них тут же свалился в воду. Пристыженный и мокрый, он единым духом вылетел на берег — сушиться и греться у загодя разведенного костра. Вода, которую река выносила из пресного моря Нево, была чиста, как воздух, очень вкусна и до судорог холодна.