Лебединая песня мамонта

Она опасно лежала на краю обрыва на животе, свесив голову вниз, и в этом ракурсе несколько походила на краснодеревянную резную деву на носу корабля.

– Не лежи так, – попросила я. – У тебя лицо от прилива крови побагровело. Кстати, нет ли в твоей торбе чистого пакетика?

– И почему это кстати?

– Тут пятна, очень похожие на засохшую кровь. Думаю наскрести немножко.

– Пугающая привычка у тебя формируется. – Краснолицая дева скрылась из виду, и через минуту я услышала: – Лови футляр от бахил, я затолкала чистый пакетик в него!

Пластмассовый боб звонко стукнулся о камень и моментально затерялся среди обкатанных водой голышей. Я отыскала его только через четверть часа, и то лишь потому, что он был нетипичного для натуральных камней голубого цвета.

Зубчиками ключа от квартиры, как пилочкой, я наскребла немного бурой пыли, завязала пакетик с ней тугим узлом и спрятала в свою сумочку.

Марина и Бордовский как раз закончили со слепками и позвали меня, сказав, что пора выбираться.

Как ни странно, лезть наверх оказалось легче, чем спускаться, и обещанная веревка нам не понадобилась. Мы поднялись сами, без помощи Ирки, хотя руки у всех были заняты блинами застывшего силикона. Наверху слепки сложили в один пакет, мусор – одноразовые стаканчики и промасленную бумагу – в другой. Туда же закинули пузырек из-под силикона. Вернее, два пузырька.

– Не понял, откуда взялся второй? – озадачился Бордовский.

– Я подобрала в траве, думала, это наш, – призналась Ирка. – Не наш? Ну, все равно унесем, не дело это – замусоривать достопримечательность.

Археолог скрутил с чужого пузырька крышку, сунул внутрь палец и резюмировал:

– Еще не полностью засох. Значит, недавно тут были коллеги.

– Вот там, над кручей, относительно свежее кострище. – Ирка указала на видовую площадку над обрывом.

Я сбегала туда осмотреться и пришла к выводу, что на этом месте дня два-три назад был бивак. Горел костер, по сторонам от него лежали туристические пенки или надувные матрасы, очертания которых еще позволяла угадать примятая трава.

– Что и требовалось доказать, – многозначительно сказала Ирка, но развивать свою мысль почему‑то не стала.

Позже я поняла, что она не хотела тревожить воркующих голубков и портить им идиллическое настроение.

Мы уже возвращались через лес камней, на сей раз не отставая от Марины и Бордовского, а опережая их, когда подруга предложила мне:

– Сядем на пенек.

– Съедим пирожок? – обнадежилась я.

– Пирожков не осталось, но могу предложить шоколадку. – Ирка достала из сумки батончик, разломила пополам и протянула мне мою долю. – Ешь. Голубки обойдутся без шоколада, им и так сладко, а нам нужна глюкоза для лучшей работы мозга. Давай присядем и подумаем. – Она опустилась на подходящий каменный «пенек».

– О чем? – Я приняла предложенное угощение и тоже присела.

– Ты сказала чуть раньше, что пронести тут труп не вариант. Тем более если убийца и жертва примерно одинаковой комплекции.

– А я верно понимаю, что в диаметрально противоположных ролях убийцы и жертвы ты видишь моих соседей с восьмого этажа – Виктора и Олега?

– Зришь в корень. – Подруга постучала носом кроссовки по основанию ближайшей сосенки. – Давай уже говорить прямо: очень похоже, что подозрительный Виктор не просто так завез нашего Олега в эту глушь на машине с вместительным багажником. Смотри, что еще я нашла у того бивака. – Она вынула из кармана пакетик, а из него – клочок, который я в первый момент приняла за мертвую бабочку, такого он был красивого цвета. – Обрывок трикотажной ткани – не то трусов, не то футболки.

– Он голубой! – озвучила я очевидное.

– Именно. Капли крови на камнях, клочок одежды на колючках – ты еще веришь, что наш Олег до сих пор жив? Я как‑то не очень. – Подруга вздохнула, и стало понятно, что сожаление у нее вызывает не столько предположительно печальная участь Олега, сколько наличие факта, не укладывающегося в схему. – Но я не могу себе представить, что кто‑то прошел по этому минному полю с трупом на плечах! Тут без всякого утяжеления ноги сломать – пара пустяков.

– Во-первых, мы не знаем, не сидел ли в машине еще кто‑то, – напомнила я. – То есть у Виктора мог быть подельник. Во-вторых, нам незнакома эта местность, а ведь не исключено, что имеется и более удобный путь к озеру.

– Ниже к берегу даже на машине можно подъехать, – сообщил Бордовский. – А что? Вы хотите продолжить экскурсию?

За разговором мы с Иркой не заметили, как к нам подлетели голубки.

– Думаем об этом, – уклонилась от прямого ответа моя подруга.

Мы поднялись и зашагали дальше.

Я особенно внимательно смотрела под ноги. Если бы нашлись еще следы крови или волочения тела, Иркина версия получила бы подтверждение.

Хотя было совершенно не понятно, зачем Виктору убивать Олега, да еще в дикой местности, откуда весьма проблематично дотащить труп до машины с вместительным багажником.

Зато приобретало дополнительный вес мнение Лехи, считающего, что с десятого этажа наш Олег летел уже неживым.

Я так увязла в своих мыслях, что не сразу поняла смысл прозвучавшей реплики подруги:

– Смотри-ка, а тут тоже романтический пикничок!