Лебединая песня мамонта

Спалось мне не то чтобы сладко – мешали сопровождающие фоновый бубнеж Бордовского возгласы Марины, реагирующей на археологический ликбез слишком бурно (на мой взгляд, лектору‑то нравилось). Тем не менее под нескончаемые восторженно-подобострастные «Да что ты?!», «Надо же!», «Это просто удивительно!» и «Не может быть!» я кое‑как подремала.

Проснулась от натужного гудения и усилившейся тряски. Скромная недорогая машина Бордовского изо всех сил пыталась защитить честь российского автопрома, мужественно преодолевая кочковатый проселок.

Я оценила справедливость слов Чайковского, сказавшего, что дорога, за которую без устали сражаются с иноземными джипами ропотовские мужики, это одно название.

– Все, дальше не проехать, – подтвердил наше общее с участковым нелестное мнение о проселке Бордовский, сворачивая на условную обочину.

По обе стороны от номинальной дороги тянулась волнистая темно-зеленая лужайка, подозрительно похожая на болото. От проселка ее отделяли полосы кустов с относительно удобными для парковки обширными вмятинами – похоже, оставленными ненавистными селянам джипами и микроавтобусами.

Наш водитель загнал свой транспорт в один из таких импровизированных боксов, заглушил мотор и объявил:

– Дальше придется ножками.

И, заметив тоскливое неудовольствие на лицах пассажиров, попытался подбодрить нас новым ценным сообщением:

– Тут красиво! А по осени – целое море клюквы!

– До осени еще три месяца, – напомнила Ирка, распахивая дверцу и с трудом выбираясь из машины, которую заметно перекосило на склоне.

– А до озера сколько? – не трогаясь с места, спросила тетушка. – Километров, я имею в виду.

Бордовский посмотрел на навигатор:

– Три с небольшим.

– О… Знаете что? Я, пожалуй, останусь в машине, – сказала мудрая тетя и ловко выдернула из-под меня подушечку, чтобы пристроить ту под себя. – Постерегу ее на случай появления сердитых ропотовских мстителей. А вы идите, идите… Обо мне не беспокойтесь, у меня есть вода, пирожки и кофе в термосе.

– У тебя есть кофе с пирожками, а я еду голодная?! – возмутилась я.

– Успокойся, у нас тоже есть кофе с пирожками. – Ирка похлопала по своей торбе. – Прости, что не подумали предложить тебе перекусить. Просто мы запланировали романтический пикник у озера. – Она взглядом указала на Марину, без слов объясняя, чей коварный матримониальный план оставил меня без завтрака.

Я проявила женскую солидарность и не стала возражать против романтического пикника у озера, тем более что сердобольная Ирка втихаря сунула мне в руку пирожок. Мы с ней отстали от воркующей парочки на десяток шагов – я на ходу жевала, а подруга просто любовалась окрестностями.

Местность была интересная: вроде сосновая роща, но необычная. В тех хвойных лесах, где я гуляла прежде, под ногами пружинил толстый и чистый, без подлеска и колючек, матрас из опавших иголок, идти было легко и приятно. Редкие канавы и овражки можно было увидеть издалека, неизбежные коряги и поваленные деревья тоже бросались в глаза и не представляли серьезной преграды.

Вблизи Лось-озера все было не так. Здесь почти все пространство между деревьями занимали округлые серо-бурые камни, похожие на великанский керамзит, только разного размера: какие с маленькую дыньку, а какие с крупный арбуз. Некоторые валуны были с полметра, а то и с метр в диаметре. Я бы подумала, что в лесу перевернулся грузовик со стройматериалами, если бы не видела, что все было наоборот: относительно невысокие кривоватые деревья проросли между завалившими покатый склон камнями.

Идти по этой каменной мозаике было трудно и опасно.

– Куда нас занесло? – не в первый раз споткнувшись, пробурчала Ирка.

– Мы с вами находимся на краю Русской платформы! – обернувшись к нам (я замерла с пирожком за щекой, точно суслик с флюсом), прокричал наш добровольный экскурсовод. – Когда‑то здесь росли пальмы!

– Давно? – спросила Ирка и искательно огляделась.

Я сделала то же самое. Пирожок мне достался с луком и яйцом, его хотелось заесть чем‑то сладеньким, и плодоносящая финиковая пальма пришлась бы в самый раз.

– Не очень, всего несколько десятков тысяч лет назад!

Марина потянула своего Зайку вперед, он подчинился и, отвернувшись от нас, запрыгал с одного крупного камня на другой, продолжая вещать:

– Такие валуны раскиданы по всей Ленинградской области. Их притащили сюда снежные массы, надвинувшиеся с севера во время глобального оледенения. Потом лед и снег растаяли, а камни – вот! – остались. – Бордовский походя ласково, как любимую коровушку, похлопал по крутому боку валун размером с бочку.

– Я бы предпочла, чтобы остались пальмы, – прошипела Ирка, оступившись и подвернув ногу на сплошной массе больших и маленьких ледниковых приветов.

– Можешь вернуться в машину, мы еще недалеко ушли, – предложила я.

– И оставить тебя с этой сладкой парочкой третьей лишней? Будет дискомфортно. – Подруга упрямо похромала вперед.

– Мне и сейчас дискомфортно, – призналась я. – Надо было не кроссовки обувать, а трекинговые ботинки.

– Кто ж знал.

– Зайка! Видно же, он тут уже бывал.