Лебединый трон

Этот вечерний банкет – первый с тех пор, как моему дяде стало плохо, – был устроен по его приказу, чтобы отметить тот факт, что до свадьбы Одетты осталось всего две недели. Это традиция: тринадцатый вечер перед свадьбой предназначен для того, чтобы почтить жениха; седьмой вечер – невесту. Я не хочу идти на него, но обязана: главное – не привлекать внимания к моему растущему ужасу перед Зигфридом. Я должна убедить его, что согласна с его планами. Я вылезаю из ванны, а Летия раскладывает мою одежду, когда раздается стук в дверь. Она уходит и через минуту возвращается с большим свертком, завернутым в льняную ткань.

– В чем дело?

Она кладет сверток на кровать и развязывает ленты.

– О… ты заказала новое платье? – Внутри свертка лежит алое шелковое платье. Красное. Я вспоминаю, как Зигфрид хвалил мое платье в тот вечер в Дофлере, и отворачиваюсь.

– Адерин?

Я не могу подвергать свою подругу риску.

– Да. Я подумала, может быть, подойдет на свадебный банкет…

Она достает платье и помогает мне надеть его. Юбка тяжелая, с рубинами, вышитыми замысловатыми узорами на шелке. К моему разочарованию, оно идеально подходит. И я точно знаю, что Зигфрид был уверен, что оно подойдет, – Гита, должно быть, сняла мерки с платья, которое давала мне. Я стою перед зеркалом, Летия рядом со мной.

– Красивое. Мне нравится золотая нить, проходящая через шелк. Но вот это чересчур… – Она указывает на лиф с глубоким вырезом.

– Я знаю.

– Ты говоришь так, словно тебе все равно, Адерин. У тебя есть время переодеться.

– Нет. Я надену его, – Летия все еще хмурится; я заставляю себя улыбнуться ради нее. – Так я научусь одеваться, не посоветовавшись предварительно с тобой.

Когда Люсьен подходит, чтобы проводить меня, его глаза округляются.

– Не смейте ничего говорить, – бормочу я. – Его прислал Зигфрид.

Если я переживу следующие несколько недель, то никогда больше не надену красное.

Наш спуск по лестнице, кажется, занимает вдвое больше времени, чем обычно. Я пытаюсь кланяться и улыбаться, как обычно, когда мы проходим мимо других придворных, но, видимо, становлюсь параноиком. Я изучаю каждое лицо, гадая, кто невиновен, а кто, возможно, уже куплен Зигфридом. Облегчение наступает, только когда мы оказываемся в большом зале. Из уважения к продолжительной болезни моего дяди в этот вечер нет музыки: галерка над главным входом, где обычно сидят арфисты, пустует. Но сам зал великолепно освещен и расцвечен. Повсюду стоят огромные букеты цветов: алые розы в сочетании с копьями огненно-оранжевого драконьего языка – цвета доминиона Олориса. Я смотрю на подол своего красного платья, чувствуя, что Зигфрид каким-то образом отметил меня. Заявил на меня права. Когда входят мои кузены – Арон в черном, сопровождающий королеву, и Одетта в белом, как обычно, под руку с Зигфридом, – они выглядят почти неуместно среди такого множества ярких оттенков. Даже королева – выражение ее лица более оживленное, чем я когда-либо видела – одета в олорские цвета: платье из слоев огненного тюля. Впервые я задаюсь вопросом, из какой части Соланума она родом. Лакей подходит ко мне и показывает, чтобы я присоединилась к процессии позади Одетты и Зигфрида. Я иду в одиночестве к высокому столу, впереди других защитников и наследников.

Место короля осталось пустым, так что я сижу между Ароном и – поскольку Патрус больше не беспокоит меня – Грейлингом Реном. Грейлинг молчит и вздрагивает всякий раз, когда я с ним заговариваю; возможно, он думает, что у меня вошло в привычку колоть людей вязальными спицами. Он больше не делает попыток возобновить свое предложение руки и сердца.

Мой кузен, напротив, слишком много болтает, выпаливая слова, словно запутанные молитвы. В какой-то момент, под видом того, чтобы отрезать кусок мяса от окорока оленины, он наклоняется ближе и шепчет мне на ухо:

– Я удивлен, что Зигфрид еще не греет свою задницу в кресле моего отца. Дом Сигнус Олорис вонзил свои когти прямо в корону.

Еда на вкус не особо приятна. Мы, как обычно, удаляемся в длинную галерку, и Зигфрид произносит речь. Он благодарит двор за почитание Олориса, желает отсутствующему королю полного и скорейшего выздоровления, благодарит его и королеву за честь и воздает должное красоте и добродетели Одетты. По крайней мере, он не делает ложных заявлений о любви. Хотя Одетта, кажется, не замечает этого упущения.

Зигфрид проводит с ней большую часть вечера. Они ходят по комнате, разговаривают с другими придворными, и когда она опирается на его руку, то кажется по-настоящему счастливой. И Зигфрид… Зигфрид тоже выглядит счастливым. Мне больно смотреть и знать, как он улыбается ей и что у него на самом деле в сердце.

Единственный человек, который выглядит менее довольным, – это королева. Она, кажется, все время наблюдает за молодой парой, следит за их движениями, чуть-чуть нахмурившись, скривив губы, что портит ее идеальные черты. Мое сердце слегка подпрыгивает: если королева с подозрением относится к Зигфриду, значит, она мой потенциальный союзник.