Лебёдка аэронавта

— Подумать только, они еще называют торговых капитанов нецивилизованными.

Оказавшись внутри каюты, Гримм закрыл за собой дверь и повернулся к своему старому другу.

— Хорошо. В чем дело?

Байярд сложил пальцы, будто бы держа рюмку, и нахмурился, уставившись на них в замешательстве.

— Странно. Я не вижу алкоголя.

Гримм фыркнул. Затем подошел к шкафу и вернулся с парой рюмок с бренди. Он протянул одну Байарду. Байард взял ее, поднял и сказал, то же что и всегда, когда они пили вместе:

— За отсутствующих друзей.

— За отсутствующих друзей, — эхом отозвался Гримм и оба выпили.

— Официально, — сказал Байард после. — Совет Шпиля объявил войну Шпилю Аврора.

Гримм нахмурился.

— Неизбежно, полагаю.

— Неизбежно и скверно, — сказал Байард. — Мы уже созываем корабли как первой так и второй эскадры. Умные головы из Адмиралтейства решили оставаться в оборонительной позиции, пока мы не сосредоточим весь наш флот в одном месте.

Гримм поднял брови. Душой воздушной войны была стремительность внезапная и подавляющая. Командир, который сдал инициативу врагу, был командиром, которого вполне можно было бы уничтожить неожиданным ударом прежде чем он успеет отдать приказ вступить в бой, причем выбор времени и места удара оставался за противником.

— Что?

Баярд плюхнулся на тесный диван Гримма.

— Именно. Боюсь, что этот налет ужасно потрепал старого Уотсона.

— Почему?

— Потому что противник затеяли эту атаку, чтобы манипулировать им, и они преуспели. Они дергали его, как куклу на струнах. Если бы только какой-то бедный дурак случайно не бродил рядом с Ланкастерской чановой…

Байард отсалютовал бокалом Гримму.

Гримм закатил глаза.

— …Ответ Уотсона может стоить Альбиону его самого ценного ресурса. — Байард хлебнул бренди. — Поэтому он и проявляет максимальную осторожность, чтобы не попасть в другую такую ловушку.

— Если, конечно, — сказал Гримм, — они не пытаются манипулировать им, заставив приложить все усилия, собирая все наши корабли в одном месте.

— Именно. — Байард вздохнул. — Каждое звено Первой эскадры в настоящее время плавает в гигантском хороводе вокруг Шпиля, ожидая неприятностей, как какая-то кровавая карусель. Некоторые из нас пытались призвать к здравому смыслу, но ты же знаешь старого Уотсона.

— Он довольно хорош в оборонительной тактике, — сказал Гримм.

— Я согласен, — сказал Байард. — Проблема в том, что он довольно плох в оборонительной стратегии. Нам нужно слать корабли, чтобы бить аврорцев в их домашнем небе, заставлять их думать об обороне. Проклятый дурак поощряет их проявлять инициативу.

Гримм нахмурился и сказал:

— Какое отношение это имеет ко мне?

Байард нахмурился.

— Давай без этого. Ты флотский, Мэд. Как и я.

— В реестре Флота говорится другое.

— У нас война на носу, — ответил его друг. — Сейчас не время для мелких обид. Нам нужен каждый квалифицированный капитан, которого мы можем получить. Я хочу, чтобы ты вернулся.

— Я был уволен с позором. Я не могу вернуться.

— Ты опытный боевой командир, — возразил Байард. — И ты заслужил больше, чем просто уважение своими действиям в Ланкастерской Чановой. Премьер-министр Альбиона лично наблюдал, как вы защищаете его дом, его людей и его средства к существованию через окно своего кабинета. Если ты вернешься во флот и предложишь свои услуги, я думаю так, ветры иногда несут в нужном направлении, а у тебя сейчас попутный ветер — у меня есть место капитана в моей эскадре.

Гримм резко поднял глаза.

— «Доблестный», — просто сказал Байард. — Мне нужен капитан флагмана.

Что-то в груди Гримма шевельнулось, что-то, что он забыл за последнее десятилетие — голос гораздо более молодого, гораздо менее опытного Фрэнсиса Мэдисона Гримма, полного решимости добиться права управлять кораблем Флота. Он не был уверен, было ли это похоже на фейерверк, взрывающийся в его груди, или головокружение от пьяного падения с лестницы.

— Ты ненормальный. Я никогда не командовал кораблем Флота.

— Нет, — сказал Байард, его голос стал тверже. — Командовал.

— Неофициально, — Гримм сплюнул. — Не на бумаге. И ни один офицер, как бы он не был популярен и любим, не получает проклятый тяжелый крейсер в качестве своего первого корабля.

— Правила созданы, чтобы их нарушать, — ответил Баярд. — То, что они сделали с тобой, было неправильным. Я не вижу способа, как можно исправить ту несправедливость.

— Я сейчас работаю на Шпилеарха, — сказал Гримм.

— Я знаю. Но это твой шанс, Мэд. Шанс все исправить. Вернись к командованию Флота со мной. Предлагаю воссоединиться.

Гримм сузил глаза.

— Ты хочешь, чтобы я пошел к ним. Пошел с шляпой в руках и попросил их светлость милостиво вернуть меня.

— Война, Мэд, — сказал Баярд, наклоняясь вперед. — Это больше, чем я. Это больше, чем Гамильтон Рук и его семья. Это даже больше, чем твоя раненая гордость. Ты нужен нам.

— Тогда я с нетерпением жду уведомления в письменной форме об очищении моего имени и восстановлении моего звания и репутации на флоте, — сказал Гримм.

Байард рассвирепел.

— Черт возьми, Мэд. У тебя есть обязательства. Долг.