Лечебное дело zyablikova

Самоочевидно, что результаты пластики не могли быть лучше, чем результаты первичного шва, какой материал и какую технику не применяй и какой профессор операцию не делай. Казалось бы, есть смысл внедрять в практику именно первичный шов связок немедленно после травмы – проверил симптомы "выдвижных ящиков", сделал рентген – сразу всё ясно, бери в операционную и сшивай! Скольким людям в минимальный срок можно будет вернуть трудоспособность!

Но профессора НИИ и кафедр травматологии и ортопедии, которые писали эти заумные статьи, почему-то пропагандировали иную тактику – наложить гипс и сделать операцию в "плановом порядке"… причём, не абы где, в районной больнице, а в крупном, минимум – областном, центре, в специально оборудованной операционной!

Мало того, для "точной диагностики" начала требоваться МРТ, которая тогда только начала появляться. Это был тот самый абсолютный, "фактический" метод, которого ждали, чтобы спихнуть с себя всю ответственность. Без МРТ уже никак нельзя было ни поставить диагноз, ни показаний к операции! Тут же, как чёрт из коробки, появился метод артроскопии, который позволил делать пластику связок через прокол кожи – так сказать, бескровно, без разреза.

Таким образом, простецкая "операция Федюшина", когда ты сразу после травмы диагносцируешь, сшиваешь и реабилируешь, выписывая больного через 3 месяца полностью здоровым, безвозвратно уходила в прошлое…

Вместо элементарного, логичного, ясного и осязаемого, появлялось нечто софистическое, громоздкое, сомнительное, нелогичное.

Вот прямиком в эту индустрию и попадала сейчас моя пациентка, которую, несмотря на то, что она грубо отвлекала меня от исполнения моих прямых обязанностей по оказанию экстренной травматологической помощи населению шишкинского района, была мне чисто по-человечески, "классово", симпатична. Хотя бы потому, что разбилась трезвой, по вине какого-то дачника, "внаглую" проложившего водопроводную трубу поперёк дороги.

* * *

– Я-то да,– специалист… и сертификат соответствующий имеется… – ответил я после долгой паузы… – Но сейчас я дежурю… оказываю только экстренную помощь… Вам я её уже оказал, что дальше делать, объяснил…

– А эта операция по сшиванию связок разве не относится к экстренной помощи…

– Нет, эта не относится… Вы транспортабельны… кровью вы не истекаете… не в шоке, жизни ничто не угрожает. Состояние удовлетворительное. По всем вопросам – в поликлинику, а сейчас мне, девушка, работать надо, другие больные ждут…

Разумеется, наградой за оказание экстренной помощи и потраченное время, стал лишь взгляд класса "нет, вы не настоящий мужчина", брошенный мне вслед. Волшебного слова "спасибо" так и не было произнесено, так что я мог считать себя свободным – как в профессиональном, так и моральном отношении.

Другой бы на моём месте тут же забыл об этой Елене "с коленом", даже не снизошёл бы до разговора – справку в зубы, и в поликлинику!!! Но "этот доктор", несмотря на своё отталкивающее нутро, был человеком чувствительным, "человеком тонкой душевной организации" и по пустячному поводу мог долго переживать и рефлексировать.

Валерон, мой напарник и смежник, в понедельник на работу таки не вышел, собака. Пришлось, матерясь сквозь зубы, принимать всех, в их числе, и интересную пострадавшую, которая явилась с двумя новенькими костылями, купленными в аптеке. Выписка больничного и направление на консультацию к заведующему прошли удивительно рутинно. Пациентка за выходные внутренне скрепилась и была психологически готова пройти все этапы, столь подробно обозначенные мною вчера. Время, потраченное мной на объяснения, не было потрачено зря. Конечно, мои добросовестные и подробные объяснения нисколько не обеливали меня в сверкавших глазах пациентки. Я должен, должен был её прооперировать, и точка!! Так что если Елена что-то и отвечала на мои вопросы, то цедила слова сквозь зубы, не скрывая своей враждебности.

В пятницу она дисциплинированно отсидела в очереди на консультацию к заведующему, наравне с дюжиной других пациентов.

Заведующий, 65-летний вздорный, крикливый жлоб и шкурник, ставший заведующим в 60 лет, и трёх минут на неё не потратил. Гипс снимать – смотреть колено – не стал, сразу написал направление и отправил к главврачу на подпись.

Всё шло по составленному мной плану – и направление на МРТ в МОНИКИ, и поездка туда, и постановка на очередь на конец сентября (а тогда начало июля было, кажется). Я встречался с Еленой раз в 10 дней, когда надо было продлить больничный (тогда только на 10 дней можно было). Всё наше общение свелось к формальному минимуму врач-больной. Ну, не могла, не могла она мне простить того, что я её не прооперировал! Был миллион причин, по которым я не мог её тогда прооперировать, но я-то знал, что ни одна из них всерьёз не годилась.

Я мог и должен был это сделать, и мы оба это знали.

Перед очередным визитом "Елены с коленом" настроение у меня капитально портилось, и только нарощенная за 2 десятилетия практики короста на всё тело помогала мне выдерживать те пять минут, что она проводила в моём кабинете.