Лечебное дело zyablikova

– Я сам немного травматолог, – застенчиво сказал я. – Можно снимок посмотреть?

На снимке, действительно, был перелом хирургической шейки плеча без смещения отломков. Качество снимка сомнения не вызывало. Смущало то, что не было ни буквы «Л» или «П», указывающей строну, или даже процарапания одной из этих букв по мокрой эмульсии, как делают рентгенлаборатны тогда, когда по каким-то причинам букву поставить не удалось. Смущало и то, что снимок был не подписан – ни ФИО, ни года рождения, ни даты. Вдобавок, это был снимок не свежего случая, а уже загипсованного – о чём красноречиво говорила белая ровная полоса по верхнему краю плеча, повторяющая его контуры.

Понимая, что вопросы задавать в чужом монастыре – признак крайне дурного тона, я всё же не удержался -

– А травматолог точно больную ещё не смотрел?

– Когда б он успел. Кроме Виктора Ивановича, ещё никто из врачей не смотрел. Сделали КТ, сделали рентген, подняли сюда, теперь ждём дежурного травматолога из отделения для определения тактики дальнейшего лечения.

Хлопнула дверца холодильника – Костя вооружился новой ром-колой.

– А гипс тогда кто наложил ей?

– Гипс? Якой гипс?

– Ну, вот этот, – показал я на полоску. – Этот снимок сделан уже в гипсе.

– Як «в гипсе»? – Костя слез с дивана, подошёл в носках, взял снимок, включил негатоскоп и начал с видимым напряжением рассматривать.

– А перелом тут где… ага, вижу. Василь, ты видишь тут шо?

Ботаник с места уже вовсю щурился сквозь очки, которые носил, скорее всего, для «понта», понимал «российскую мову» и мог даже на ней разговаривать, хотя и с акцентом:

– Шо-то бачу, тильки нэ вижу, шо, – гоготнул он.– Гыпса точно не вижу. Пэрэлом кистки бачу. Пэрэлом е…

– И я перелом вижу. Не, нет здесь гипса, – решил Костя, тыча пальцем в суставную щель. – Откуда гипс? Нет, нету.

– Так тут и буквы нету, и снимок не подписан, чей он, вообще непонятно, – без энтузиазма добавил я.

«Странно… у этого Кости стаж лет 10 точно, да и Василь этот не вчера институт закончил. А этот Виктор Иванович, т.н. ответственный? – подумал я. У нас, в степях Херсонщины, ни один хирург бы этих вещей не пропустил, сразу насторожился, а тут на тебе – три столичных чувака, в крутой клинике…»

– Травматолог придёт – разберётся,– несколько громче, чем следовало, произнёс Костя.

Повисло неловкое молчание, в течение которого Васыль куда-то выходил и возвращался, а Костя ещё раз слазил в холодильник. Кулинарное ток-шоу на экране сменилось фольклорным трио бандуристов. Наконец, за дверью громыхнуло, и в ординаторской возник крепкий доктор лет 30 с волевым лицом и мушкетёрским усами-стрелками, в белом хирбелье; халат был распахнут настежь, подразумевая могучую грудь и стальной пресс, и вообще был не надет, а накинут – больше для красоты, как ментик на гусаре. Густая роскошная каштановая шевелюра никогда не знала на себе плена медицинской шапочки.

Это и был дежурный травматолог.

Энергичность и действие мгновенно загорелись в этой сонной ординаторской. Бросив косой взгляд на пресловутый снимок, коллега что-то удовлетворённое промычал и исчез смотреть пациентку, или кто там был.

Через 5 минут он рематериализовался и молча сел писать историю болезни. Никакого словесного обмена с Костей или Василём не было.

– Коллега… – тихонько подлез я. – А какой диагноз Вы ставите?

– Перелом шейки плеча, – строго ответил коллега. – Тут гипсовать надо.

– А так ведь уже загипсовали вроде?

– Кто?

– Ну вот… на снимке… это ведь задняя гипсовая лонгета от здоровой лопатки…

– Лонгета?

Мушкетёр, или кто он там был, поставил снимок на негатоскоп и, наконец, посмотрел как следует. Оставив недописанную историю, он довольно резко умотался куда-то – видимо, снова смотреть больную, или кто там у них поступил.

Через 10 минут он вернулся, как ни в чём не бывало, и сел дописывать.

– Там нет перелома, – сухо сообщил он. – Видимо, снимки в приёмнике перепутали.

«Так как же тут не перепутать, – подумал я. – Как говорил Суворов, «их множество только умножит беспорядок…»

Решив, что пока что дежурства с меня достаточно, я скрылся в учебной комнате, что-то съел и выпил кефира. Потом достал монографию спинального хирурга Михайловского и устроился поудобнее в тишине, решив, что от чтения пользы будет больше.

Через два часа я снова наведался в ординаторскую, но ни Кости, ни Васыля там не было, только телевизор работал – вовсю шла задорная реклама «купуйтэ украинске». Я спросил у медсестры, та махнула рукой в сторону операционной.

Поступила женщина лет 55 – геморрагический инсульт с прорывом в желудочки. Костя и Васыль ставили наружный вентрикулярный дренаж, точнее, Васыль и Костя – первый яростно и неопытно крутил коловорот, второй ему подсказывал. Аромат ром-колы наполнял операционную. Анестезиолог не вынимал из ушей наушников, слушая какую-то заводную музыку, так как приплясывал время от времени, подходя к столу и заглядывая в рану. Похоже, он тоже был «под мухой».