Лечебное дело zyablikova

С молодыми, даже юными, родителями проблем не возникало, они были согласны на всё – на "зашивку" раны и полный курс вакцинации. Ребёнок, мальчик, румяный крепыш (все прививки по возрасту), уже вовсю бегал по приёмному отделению. Судя по безбашенному поведению, собака терпела его домогательства достаточно долго. Да и собака, немецкая овчарка, была своя в доску, домашняя, с другими собаками последние 10 дней близко не контактировала, укус спровоцирован – «что тебе ещё надо, собака?» – спрашивал и спрашивал я себя.

Поскольку вероятности заражения вирусом бешенства никакой не было, это надо было объяснить родителям, взять с них расписку об отказе от прививок, закрыть рану редкими швами и отпустить «на амбулаторное лечение». Но родители явно не понимали, к чему я их подвожу, и всячески уклонялись от взятия на себя ответственности – "вам виднее, доктор", "делайте, как считаете нужным". Разумеется, мне такая полная ответственность за чужого ребёнка совершенно не нравилась.

Оставалось полностью прививать – иных вариантов действия Приказ и Инструкция не предусматривали.

"Делай, что должен – и будь что будет"…

Алгоритм действий при укусах животных был намертво вшит в мою ДНК за предыдущие 10 лет работы на ниве оказания антирабической помощи населению.

Я распорядился подать экстренное извещение в СЭС, промыл рану водой с мылом под местной анестезией, обработал её края йодной настойкой, уложил кожный лоскут на место и прификсировал его тремя отдельными узловыми (или, как их почему-то называют, "наводящими" швами), закрыл рану асповязкой и велел госпитализировать маленького пациента вместе с мамой. Папу я предупредил, что собака с этого момента подлежит ветнаблюдению в течение 10 дней.

Я назначил АИГ в/м по весу, КоКАВ по схеме, и какие-то анальгин с димедролом и пенициллин в возрастных дозах, исписал два листа в истории болезни, заполнил два экземпляра "Карты прививающегося". Если что, именно тщательно написанная история болезни должна стать мне защитой.

И занялся другими больными.

Наутро состояние укушенного бутуза, несмотря на вкачанный в мышцы чужеродный белок, было абсолютно удовлетворительным, что я и отразил в дневнике.

Итак, первое дежурство на новом месте прошло гладко и спокойно, но что-то не давало мне успокоиться и расслабиться. Я с тревогой ждал сдачи дежурства.

Моя тревога не была беспочвенной. Увидев, как встопорщились усы у заведующего "Сашки" Мурашова, как тонко и иронично усмехнулся врач-ветеран Стариков, как скорбные тени упали на нижние веки ординатора Марьи Васильевны, я понял, что Штирлиц на грани провала!

– ЧТО ЖЕ ВЫ ТАКОЕ НАДЕЛАЛИ, А??? – был общий вопрос.

"Страшный ужас", – как называл такие ситуации мой заведующий на прежнем месте работы.

Я сделал вид, что не ощутил страшного ужаса, и попросил присутствующих объяснить мне смысл общего вопроса, или задать его как-то иначе. Ибо история болезни, столь добросовестно написанная мною, лежала перед ними, но её так никто и не открыл.

Конкретно сформулировать "иной вопрос" никто не смог. Доктора, мои коллеги, со стажем работы, выражали крайнее удивление столь "дивной тактике ведения" поступившего. На что я ответил, что я и сам понимаю нежелательность как активной, так и пассивной иммунизации столь маленького ребенка, однако никакого снисхождения в этих случаях Приказ № 297 не предусматривает.

А приказы не обсуждаются.

– Но собака же домашняя… но укус же спровоцирован… надо было сообщить в СЭС и организовать ветнаблюдение… чужеродный белок… сывороточная болезнь… аллергизация… – так и сыпалось на меня со всех сторон.

Я молча кивал, со всем этим соглашаясь. Конечно, они были правы – я ни за что не дал бы прививать своего ребенка в такой ситуации, но ведь этот ребёнок не был моим… но это обстоятельство никого из моих коллег не смущало. Смущала слитность и дружность такой реакции – в нормальном травматологическом коллективе вопросов бы никаких ко мне не возникло, раз не удалось взять расписку об отказе о прививках.

"Наверное, первое дежурство, проверка на "вшивость"… – подумал я. – Хотя ещё вопрос, у кого из нас вшивость…"

Когда мои новые коллеги замолкали, выдыхаясь, я достал из кармана Приказ № 297, который предусмотрительно изъял из папки в приёмном покое (не думаю, что кто-то когда-нибудь читал его, кроме меня) и просил показать, какие именно пункты я нарушил. Почему-то моя просьба обидела, даже оскорбила моих новых коллег, и от Приказа они шарахнулись, как чёрт от ладана, не беря его в руки. Что-то нехорошее зашевелилось внутри меня.

"Что они тут, из уст в уста информацией обмениваются"…

Складывалась пренеприятнейшая, кафкианская ситуация – я был прав, но никак не мог оправдаться, несмотря на то, что Приказ целиком был на моей стороне.